Музей
Шрифт:
Дверь в кабинет директора была распахнута. Костик сидел на месте Капитолины, а напротив него на табурете за обеденным столом расположился здоровенный мужик в зелёном кителе.
Заметив Лизу, он шутовски раскланялся и вальяжно грассируя, поздоровался:
– Здрррастьте!
Костик представил гостя:
– Борец с Госдепом и главный копальщик артефактов на районе. Леонид Комиссаров.
– Артефактов? – машинально повторила за Костиком Лиза.
– Это то же самое, что раритет! Лиза, ты быстро привыкнешь к нашим словечкам!
Костик
Из-под стола торчали сапоги Комиссарова в комьях глины. К резному буфету-модерн была прислонена грязная штыковая лопата.
– Без неё Комиссаров, как ведьма без метлы, – улыбался Костя.
Комиссаров встал и протянул Лизе руку.
– Лиза? Леонид.
Лиза, поколебавшись, протянула правую руку навстречу запачканной землёй руке Комисарова.
– Здравствуйте, Леонид.
– Вот что вам скажу, – гость наклонился к Лизе. – Краеведческий музей – последний рубеж сопротивления Госдепу! Здесь русский дух. Хранилище исконного сознания.
Костик серьёзно или несерьёзно поддакнул:
– Да, последний рубеж сопротивления Госдепу – это мы, – и голодно покосился на Лизину сумку с едой. – Лиза у нас на практике. Из областного Университета. Я за ней присматриваю. Будет местную флору и фауну собирать. И помогать нам всяко…
– А что это значит – сопротивляться Госдепу? – спросила Лиза, выкладывая продукты.
– Не бойся, Лиза, это не богатырский подвиг. Наше сопротивление заключается в неприятии всего тлетворно-западного, – изголодавшийся Костик сразу отломил себе краюшку хлеба.
– Это как у Боба Марли, что ли? Растаманство и марихуана? – лукаво улыбнулась Лиза.
– Не, Лиза, это как у Комиссарова… Ты слушай наш рупор и сама всё поймёшь.
– Чёрртова система! – громыхал борец с Госдепом. – Госдеп во всём: в долларах, в коле, в чипсах. Мы утонули в нём, как в дерьме. Где ты видишь ррусское? Зайди в любой магазин – всё импорт. А телек! Фильмы их урродские, реклама. Где наше? Где оно?
– Нет нашего, – неожиданно согласилась Лиза. Её прошибла давняя озлобленность на Яндекс. – Открываешь новости, а там везде Джоли: какую грудь она отрезала, какую пришила. Я лучше бы почитала про Шушенский заповедник, так ничего о нём не пишут!
– Сррразу видно: наш человек, – Комиссаров расслабился и расстегнул китель. – А делают такие гадостные новости те, кто хотят, чтоб мы были болванами. Не помнили свою историю, а помнили грудь Джоли.
– Угощайтесь, – Лиза пододвинула салаку и хлеб копателю.
– Вот мы тут только и остались. Остговком, хганителями… – Комиссаров по-доброму оглянулся вокруг.
Связка красивых баранок румянилась на вёдерном самоваре. Раз в месяц Капа влажной тряпкой протирала пыль на символах русского гостеприимства. И даже плесень на баранках не заводилась. Окаменели.
– Сколько раз в году меняете баранки на самоваре? – спросила Лиза.
– Нисколько, – ответил Костик. – Лукич покрыл их лаком для мебели. И они стали вечными.
– А вот в избе грибок все лапти погрыз. Я заметила. Это я вам как биолог говорю. Надо что-то делать, подскажите реставратору.
– Ничего, Лукич отреставрирует и лапти. Ты ему скажи, Лиза, вместе чего-нибудь придумаете.
Лукич – незаменимый человек. Он может восстановить любую сломанную вещь, завести любые неходячие часы и заставить говорить любое радио. Госдеп его боится не меньше, чем Комиссарова.
ИПРИТ
Земляными пальцами Леонид выудил из кармана флешку. И протянул её Костику:
– Здесь письмо к испанскому королю. Поправь, дополни, я отдам переводчикам. И напомни Капитолине про командировку в Мадрид. В музей Голубой дивизии. Поедем с новой сотрудницей, – кивнул на Лизу.
Лиза бросила на Комиссарова восторженный взгляд:
– Да! В Мадрид! Я согласна, – привстала от нетерпения Лиза.
Костик посмотрел на неё с усмешкой:
– Нас вообще-то закрыть грозятся, музей на птичьих правах, какой тут едрит мадрид…
– А если заявку в районную администрацию подать? Организовать встречу ветеранов – русские, немцы, испанцы, и мы под это дело подпадём, как главные зачинщики почина, – не отставал Комиссаров.
Выключив чайник и порывшись в буфете, Костик макнул в стакан Комиссарова пакет «каркадэ».
Гость вытаращился на красный кипяток:
– Зверобой надо заваривать, а не эту бурду.
– Суданскую розу ещё фараоны пили, – вступилась за каркадэ Лиза.
– Лиза – биолог, – пояснил Костик.
– А я – химик. Вы знаете, что такое иприт? – гость строго посмотрел на практикантку.
– Ядовитый газ. Пахнет, как подгнивший чеснок. Им траванулся Гитлер в Первую мировую, – пришёл на помощь растерявшейся Лизе Костик.
Лиза сразу представила отвратительный запах газа, и ей даже показалось, что он присутствует в кабинете Капитолины.
– Воот! И я траванулся им в молодые годы, когда разбирал гранату. – Комиссаров посуровел ещё больше: – Лиза, вы знаете, что испанцы спрятали в подземельях дворца графини Самойловой сто тонн иприта? И это всё у нас под боком.
– Сто тонн?? – Лиза нервно заёрзала на стуле. – У нас под боком?
Комиссаров продолжил нагнетать:
– Это были бочки с жёлтым крестом. Их доставили сверхсекретно в январе сорок третьего ночным поездом из Германии. Гитлер готовил решающий штурм Ленинграда. А в Павловске и вокруг стояли испанцы – «Голубая дивизия». Лиза, вы хоть знаете, что испанцы были союзниками немцев?
– Конечно, – обиделась Лиза. – Я что, совсем уж тупая?
– Ну, ты не обижайся, сейчас молодёжь историю не очень знает. Так вот. Бочки с химией на санях всю ночь возили от железнодорожной станции Антропшино к дворцу графини, где находился штаб. Утром дворец и парк оцепили колючкой. Поставили часовых.