Муж для серой птички
Шрифт:
Нужно ли ей это? Нужно ли… думать обо всем этом? Можно напиться. Забыться. Ни о чем не думать. Позволить Борису окончательно разбить Птичке сердце, потому что у него нет такта. Он ведь ничего не понимает. И Птичка разочаруется в очередной раз. Но ему-то какое дело всего этого. Может то, что Птичка сама не поняла, но зацепила его и это придется признать. А значит с алкоголем надо повременить.
Бессонная ночь давала о себе знать. Хотелось спать, но Силий решил вначале позавтракать. Все уже разбрелись по делам. Дети в столовой учились
— Луиза, у тебя осталась твоя красная юбка? — Мируша села рядом с ней.
— Осталась.
— Можешь мне ее дать? Под нее пойдут мои новые сапоги.
— Тебе кто-то их подарит? — улыбнулась Луиза. — Никак не могу понять, почему ты сама их не закажешь у сапожника.
— Так это дело принципа. Вот кто подарит мне сапоги, тому я не безразлична. Нарядные, красивые и удобные.
— И кто этот человек?
— Пока не скажу. Пусть вначале подарит. А ты мне юбку подари. Все равно ее не носишь.
— Подарю, — согласилась Луиза. — Мируша, а как думаешь, мне получится в дружину пойти?
— Кем?
— Дружинником. Как Зина.
— Возможно, — пожала плечами Мируша. — Но тебе это нужно?
— Нужно. Я этого хочу, — ответила Луиза.
— Тогда делай. Я всегда так поступаю, когда сомневаюсь. Если все время думать, то ничего не получится. Будешь лишь на месте стоять. А это упущенное время. Лучше сделать и пожалеть, чем ничего не делать, — ответила Мируша.
Силий только головой покачал. Бедовая Птичка. И как ее бросать? Отправлять в свободный полет? Упадет ведь и разобьется. Сделает и пожалеет. И как с такой философией еще жива?
Глава 9
Чернушка. Самая настоящая Чернушка с сажей на лице и руках, в старой куртке с чужого плеча, грязных штанах, подпоясанных веревкой — Мируша стояла на коленях перед печкой и выгребала золу. На следующей недели должен был начаться праздник. К нему начали готовить крепость заранее. Все отмывалось, отчищалось. К тому времени должен был быть сдан этаж с отремонтированными комнатами. Все это вдохновляло. Объединяло. Никто не сидел без дела. Дети старались помогать, потому что Весий назначил соревнование, что у кого будет много добрых дел, тот получит подарки, поэтому те постоянно теперь мельтешили под ногами с серьезными лицами.
Силий же наблюдал за Мирушей все это время. Прошло уже несколько дней, как Борис пообещал ей эти дурацкие сапоги. Она ждала. Каждый раз с такой надеждой смотрела на Бориса, стоило ему пройти мимо нее, но он словно не замечал Мирушу. Она перестала для него существовать. Этого Силий понять не мог. Ну не нравится ему девчонка, так чего надежду давать? Хотя она сама хороша. Нужно же гордость иметь, а не смотреть таким преданным щенячьим взглядом. Был бы хвост, еще и им бы виляла.
И опять злость, от которой некуда было деться. Или уже ревность? Дурак старый. Напридумывал себе чего-то. Вон, товарищи предлагали сегодня посидеть.
Как раньше. Да и повод был хороший. Нагнали самогона под праздник. Нужно было пробу снять. И опять все пойдет по кругу. Хмельной бред, машинальные движения, работа, которую доверят алкоголику, дети, которые смотрят на него с укором и жалостью — все это закрутит водоворотом откуда нет обратной дороги. Только дно, что манит к себе. На дне было хорошо, спокойно, не было чувств, а скорее отупение. Но ведь это не жизнь. А что такое жизнь? Клубок эмоций. Бурлящий и взрывающий все изнутри. И пусть он мешает, нервирует, но заставляет двигаться вперед. И опять сомнения, которые мешают подойти к птичке.
Развернувшись, он вышел на улицу. Ветер кинул в лицо пригоршню снега, заставляя остыть и привести в порядок эмоции. Взять себя в руки. Так дело не пойдет. Надо что-то решать. Только…
— Отец, ты сейчас свободен? — к нему подошел Тихон.
— Время есть, — ответил Силий, отходя в сторону, так как ко входу подъехали сани с высокими бортами, на которые должны были загрузить мусор, чтоб увезти его подальше от крепости. Тихон отошел вместе с ним. Снял руковицы, потом их надел и заговорил довольно быстро, на одном дыхание.
— Давай только без хождения вокруг да около. Нам с Дашкой уже давно понятно стало. Думали сам расскажешь, а ты молчишь как воды в рот набрал. Сразу скажу, что мы не против. Это лучше, чем видеть тебя убитым горем. Маму не вернуть. А желать тебе уйти за ней как-то совсем не хочется. Сам говоришь, что у каждого из нас свой срок жизни. Не нам его ускорять. Дашка вначале ревновать начала, но потом подумала и со мной согласилась. У нее своя семья. Я может когда женюсь. А тебе что делать? Рано себя хоронить. Только до праздника скажи, кто она. Чтоб шоком не было. Мало ли… — Тихон замолчал. Силий сам молчал.
Мируша вытащила ведро с золой. Кто ее толкнул в тот момент, когда она его высыпала в сани. Зола пыльным облаком накрыла ее, заставив расчихаться. Силий подумал, что она разозлиться, но Мируша вытерла лицо рукавом, только размазывая грязь, и рассмеялась.
— Ты чего? — покосилась на нее Лила.
— Так настроение хорошее. Вон смотри, сейчас облака разбегутся и солнце покажется. Так почему бы ему не улыбнуться? — ответила Мируша.
— Порой мне кажется, что тебя в детстве уронили, — буркнула Лила.
— Я это даже не скрываю, — хохотнула Мируша, жмурясь под лучами солнца, что пробилось сквозь серую пелену облаков. — Ладно, раз я такая вся черная и красивая, пойду по другим печкам пройдусь. Мне терять нечего.
Подхватив ведро, она отряхнулась и пошла в дом. Стоило ей уйти, как солнце опять скрылось за тучами, словно выходило для нее. Неунывающей, верящей и не знающей сомнений.
— Пап, ты тут? — спросил Тихон, который уже устал ждать ответа от отца.
— Мируша.
— Что?