Муж мой. Враг мой. Дракон
Шрифт:
— Никто из них не был прикован к изголовью цепями, — хохотнул он, — поэтому нет.
Но я все еще здесь! Он забыл о том, что я не сбежала сразу, как он освободил мои руки?
Ну, ладно. Зайдем с другого.
— Но ни одной из них не было с тобой хорошо... — смутилась я и покраснела.
— Ты же ненавидишь меня, — тихо ответил муж вопросом на вопрос и скосил глаза. — Как тебе может быть со мной хорошо?
— Я не знаю, — призналась я искренне. Сама не могла понять, как такое возможно.
Впрочем, моя ненависть поутихла после того как я узнала, кто настоящий
— Никто из них не дерзил мне так часто и так безрассудно, это верно, — признался Фэнрид, вернувшись к моему вопросу, и я внимательно слушала. — Не испытывал мое терпение раз за разом. И не пытался убить меня… причем неоднократно.
— За это ты меня и любишь, — выпалила я и тут же испуганно прикусила язык, когда его улыбка испарилась. — Ой…
— Что ты себе еще навыдумывала, — прошептал он, немигающими глазами уставившись в потолок, но вроде бы не напрягся.
Я имела в виду вовсе не это!
— Я всего лишь хотела сказать, что тебе и самому нравятся наши пикировки. Нравится, что я не молчаливая кукла, а имею на все свое мнение. Что я дерзкая и безрассудная… Иначе бы ты не старался уговорить меня, а взял свое, независимо от моего желания или сопротивления.
Ему это не понравилось.
— Я почти так и сделал, — сузил муж глаза, не собираясь уступать в нашем странном споре. — Ты в последний момент вчера передумала. Меня это не остановило.
Вот как. Он хочет, чтобы я считала его жестоким?
— Я не передумала, а испугалась. Это был инстинкт, — поправила застенчиво. — Есть разница!
— М-м-м, ладно…
Ого, кажется, мой ответ сделал его несколько самодовольным. Значит, его все же волновала моя реакция, пусть он и не хочет этого признавать.
— Ты же сам мне сказал: «По какой-то причине я не хочу, чтобы ты делала это по принуждению». Значит, ты уже тогда хотел завоевать мое доверие. Я стала тебе важна.
— Я сказал немного не так, — заметил он с еле заметной усмешкой. — Сомневаюсь, что твое последнее утверждение имеет какой-то смысл, учитывая мою репутацию…
Значит, он собирается и дальше упрямиться. Будет поддерживать образ беспощадного тирана даже в моих глазах. Ему стоило бы покопаться в себе.
— Хочешь сказать, что я неправа? — решила я подергать опасность за усы, пока муж в духе. — Дай-ка подумать. Разве это не ты пытал мою Пэт, чтобы узнать, что мне нравится? Разве не ты простил мне два предательства и регулярное непослушание? Ты даже сохранил все мои кинжалы себе на память, — указала я на стену, увешанную трофеями.
А еще защищал от Мораха, когда я чуть не сболтнула лишнее, и скрыл наше противостояние ото всех. Добивался моего расположения всеми доступными ему способами — ну, теми, которыми умеет. Похоже, он дорожил мной гораздо сильнее, чем показывал, но не готов был сознаться в этом даже самому себе.
— Ты ведь не делал женам в постели того же, что мне?
— Они не просили, — напомнил Фэнрид холодновато.
— Я тоже, — заметила я, прибавив его
— А разве это не так? — удивился принц вполне искренне, но меня порадовало, что он все еще не разозлился.
— Мне кажется, я узнала тебя достаточно, чтобы понять: ты не из тех, кто просто воспользуется уступчивой девушкой, тем более когда она трясется от страха. Я знаю, что ты старался избавить своих жен от боли в первый раз, значит, заботился об их комфорте. Наверняка пытался и пробудить в них желание, иначе какое может быть удовольствие, если твою близость лишь терпят?
— Может и пытался, — признал он неохотно, закрыл глаза и раздраженно потер переносицу пальцами.
Ему не нравилось, куда катится разговор, терпение почти закончилось.
— Но они не реагировали, как я, и ты сдался?
— Я просто не знал, что может быть по-другому, — ответил он почти не задумываясь.
Конечно же. Если все женщины ведут себя с ним одинаково, ради чего ему стараться? Что бы он ни делал, они его боялись! Ведь Эль именно так это и описывала.
Все жены до меня воспринимали брачные отношения с Фэнридом только как неприятную обязанность, которую нужно перетерпеть. Помучиться с полгодика, чтобы потом вернуться домой. Что-то вроде каторги.
Они даже не пытались узнать его, понять его. Лишь я показала ему, что может быть по-другому.
— И тебя не волновало, что чувствуют твои жены во время близости? Ты просто… пользовался ими, когда они приходили?
— Какой ответ ты хочешь услышать? — хмуро проворчал он. — Я такой, какой есть. Они тоже. Ты — первая и пока единственная, кто меня не боится, притом что я дал тебе много поводов для обратного. Да, это выделяет тебя среди остальных. Удивляет. Вызывает повышенный интерес. Ты довольна?
— Какой именно интерес? — расплылась я в улыбке, добившись своего.
— Не такой, как ты думаешь, — испортил Фэнрид все впечатление. — Скорее, это просто желание разгадать непостижимую загадку. Я не понимаю, что тобой движет и почему ты так на меня реагируешь. Но заниматься любовью с той, которой нравится все, что я делаю, действительно приятнее, чем с той, кто воспринимает постель лишь как долг и испытывает при этом отвращение. Ведь ты же понимаешь, что я столкнулся с иным поведением впервые? И я понятия не имею, как должен реагировать. Я скуп на эмоции! Чего именно ты ждешь от человека с ледяным сердцем?
Вот как? Но злость — тоже эмоция, и с ней проблем нет. Да и когда мы были связаны через амулет, я чувствовала его возбуждение, просто оно оставалось где-то в глубине.
— Их тоже не волновало, что ты чувствуешь, — предположила я, вспоминая свои вчерашние попытки вытащить его заледеневшую страсть и сделать так, чтобы ему тоже было со мной хорошо.
Осторожно коснулась кончиками пальцев рассеченной скулы.
— И никто не беспокоился о тебе, когда ты уезжал?
— А ты что, беспокоилась? — нахмурился Фэнрид, словно пытался и никак не мог постигнуть мой странный разум.