Мвене-Ньяга и семеро пророков
Шрифт:
Компания кока-колы превзошла всех. Она, как и в предыдущие годы, взяла на себя расходы по оформлению стартовой площадки, сооружению трибуны для прессы, заплатила за номера водителей и за изготовление пропусков для почетных гостей и журналистов. Естественно поэтому, что на каждой дощечке трибуны, чуть ли не на каждом флажке стартовых украшений, на уголочках билетов красовалось: «Пейте кока-колу!» Говорят, что фирма выиграла и старт и финиш: продажа напитка, а значит, и прибыли компании за время сафари резко увеличились. Кока-коловские политики не обнесли и прессу. Специальный бюллетень сообщал, что в информационных центрах журналистов ждут бутылочки с «освежающим и тонизирующим эликсиром». Бесплатно!
Иные бизнесмены выразили свою, отнюдь не бескорыстную любовь к этому
Итак, еще задолго до старта Четырнадцатые восточноафриканские автомобильные гонки имели сильный и стойкий коммерческий привкус. В брошюре, оперативнейшим образом выпущенной компанией «Шелл», отмечалось, что «промышленники быстро поняли ценность сафари и гонки с самого начала превратились в англо-франко-западногерманскую битву, к которой присоединились итальянцы, шведы и японцы».
Так выглядели автомашины
на восточно-африканских гонках
Конкурентная борьба обострялась с каждым часом, потому что положение на трассе становилось сложным. Зарядили дожди. Как и ожидалось, дороги развезло. Иногда среди ночи тревожный голос по радио сообщал, что потерялась такая-то машина. Поднимали на ноги спасательные службы, жителей названного квадрата просили выйти на помощь. Несчастных находили. Иногда они просто не могли выкарабкаться из грязи, иногда авария или серьезные поломки вынуждали гонщиков сойти с дистанции. Очень скользко было в горах. Только самые удачливые, опытные и собранные преодолевали эти естественные препоны.
Чьи же колеса все-таки победят?
«Возможно, главная цель сафари, — писалось в упоминавшейся шелловской брошюре, — заключается в том, чтобы дать покупающей публике представление, что она приобретает за свои деньги». Так рассуждала «продающая публика». Но простые жители Найроби искренне восхищались этим тяжелым спортом и так же искренне желали гонщикам благополучного возвращения.
…Но вот и финиш! Помятые, с выбитыми фарами и треснувшими стеклами автомашины ворвались на проспекты Найроби и остановились у городской ратуши. Грязные, небритые гонщики… Их стало заметно меньше, и среди победителей Руби Рэндолла не было. Звезда астролога Садруддина чуть ли не закатилась… Новенький «форд» у банка Барклай достался егерю одного из национальных парков, который не верил ни в планеты, ни в приметы. Коньяк «мартель» выпили. Золотую цистерну вручили. Спортсменов отправили отдыхать. Прибыли положили в сейф. И только после этого Кения снова заблистала своим главным богатством, ради которого приезжают сюда тысячи людей. Заблистала «дикой жизнью».
Мвене-Ньяга и семеро пророков
Прежде чем отправиться в дальние кенийские края, я решил попытать счастья поблизости от Найроби. Признаюсь честно, я был несколько разочарован еще тогда, когда ехал с аэродрома в город. Ведь друзья, побывавшие в Кении, рассказывали истории, после которых я представлял
Поэтому, когда закончились сафари, я решил не строить особых иллюзий и действовать продуманно и наверняка. Составил план.
Первым пунктом значилось посещение заповедника пресмыкающихся. В загончиках спали маленькие и большие существа, о которых рассказывали страшные истории. Одни убивают своим ядом мгновенно, другие — постепенно. Но не все змеи злы к людям. Есть такие, которые питаются яйцами: возьмет яйцо, где-то перед пищеводом оно лопается — скорлупа наружу, а желток с белком продолжают свой путь на здоровье любителя калорийной пищи. С ними случается меньше неприятностей, чем с собратьями, которые предпочитают мясо. Иной раз заглотает слишком крупную жертву. Может получиться, что кость ее прорвет брюхо. Это хоть и не страшно (рана зарастает), но неприятно.
Самые интересные обитатели заповедника — крокодилы— спали на дне бассейна. Время от времени они медленно поднимались, подставляли ноздри воздуху, вдыхали новую порцию и снова мерно опускались на дно. Крокодилов пытались разбудить. Но у них был мертвый час, и нарушить режим оказалось делом трудным. Ведь это не какие-то змеи, которых смотритель тревожил чуть ли не каждую минуту, показывая посетителям, как надо хватать самых ядовитых и увертливых. Крокодилы солидны.
После заповедника дела пошли веселее. В Национальном парке под Найроби мы натолкнулись на счастливую мамашу-львицу, окруженную автомашинами с туристами. Расположившись под кустом, она наслаждалась жизнью — вытягивалась, каталась на спине. Львята играли, точь-в-точь как котята. Ни они, ни мать на автомашины никакого внимания не обращали. Наверное, львица догадывалась, что администрация парка строго-настрого запрещает открывать не только двери, но и окна. Были случаи, когда люди дорого платили за свою «храбрость»… Поэтому и не удалось как следует сфотографировать львицу. А показавшийся было жираф позировать отказался и ускакал туда, куда машина проехать не могла. Удалось снять только зебру. Но разве это трофей?! Та же лошадь, только полосатая.
Так почти ни с чем я и вернулся в Найроби. Меня встретил коллега-журналист, мой добрый и славный друг, проживший в Кении несколько лет. Желая подбодрить неудачного охотника за экзотикой, он, во-первых, предложил тут же сфотографировать льва («Привези домой хоть один снимок, а то неудобно», — наставлял он), а во-вторых, пообещал свезти меня в «Три топс».
Сравнение не в пользу «льва»
Первое предложение было заманчиво, хотя я чувствовал какой-то подвох. Так оно и случилось: лев оказался черным котенком. Милым, веселым, но все же котенком. Сын товарища, Женя, усадил его на крыло «Волги», а рядом для фона установил белый шар. Подвох обернулся замечательным кадром, ибо «шар» был не шаром, а страусиным яйцом, да таким большим, каких я даже на картинках не встречал. «Лев», усаженный рядом с «фоном», был заснят. Кое-что я все же увозил домой. А попутно — и небольшой рассказ. Яйцо подарил Жене работник Национального парка. Это очень ценный сувенир, потому что по закону запрещается подбирать и уносить страусиные яйца. Но это было, видно, снесено птицей легкомысленной: не желая обременять себя заботами о потомстве, она ушла от еще не вылупившегося дитяти. Яйцо лежало день, третий, десятый… Вот потом его и подарили русскому мальчику. И тут же дали совет: чтобы яйцо не испортилось, просверлить в нем дырочку и убрать содержимое. Однако легко сказать «просверлить». Ни ножницы, ни гвоздь не брали толстую скорлупу. В это время в доме меняли электропроводку, и один из рабочих дрелью просверлил две дырочки. Звук при этом был такой, как будто режут танковую броню.