My December
Шрифт:
Она уперто не двигалась, но все же решила, что ничего путного из ее затеи разогнать этих лентяев не выйдет, поэтому девушка стала собирать свои вещи в сумку.
Как странно, что деньги могут решить абсолютно все. Видно же, что Люциус заплатил за своего сына, чтобы тот стал старостой. Потому что, посмотрев на него, Гермиона понимала, что тот явно не стремился грызть гранит науки. Да и вообще ни к чему не стремился. Если, конечно, не считать того, что он, пыхтя, стремился достать бутылку,
— Я же говорил, Блейз, — сказал он, когда гриффиндорка стала идти к выходу из гостиной, — она — никакая.
Это замечание задело девушку за живое. Она замерла около ступенек, прижимая большую сумку к груди.
Никакая? Для них девушка “какая”, если та умеет пить, а затем ведет себя некорректным образом? Тогда им нравится?
Ну хорошо.
Вздохнув, Гермиона вернулся к дивану и рухнула на него с такой силой, что подлетела вверх.
— Ручку забыла? — поинтересовался Драко, делая глоток из горло. — Ее здесь нет.
— Я подумала, что хочу расслабиться, — сквозь зубы, ответила она, положив вещи около себя. — И попробовать это, — гриффиндорка дрожащей рукой указала на стеклянное приспособление, в котором мирно плавало спиртное.
Парни проследили за тем, куда она указала, и явно изумились, когда это привело их к коньяку. Драко вопросительно глянул на Забини, будто задавая немой вопрос, но тот лишь пожал плечами с легкой ухмылкой.
— Грейнджер, для таких, как ты, этот напиток хорошо не скажется, — не навязчиво сказал слизеринец.
Черт.
Пусть закроет свой рот и перестанет сопротивляться.
Она же сама хочет этого. Он же видит. По усталым глазам, скользящим по столу, по сомкнутым губам, которые не показывают улыбку.
Давай же, грязнокровка, повеселись с нами.
И он молчит, когда тонкая рука тянется к бутылке. Когда глаза закрываются, пока содержимое течет в глотку. Когда стон вырывается из ее уст, и девушка пытается подавить рвотный рефлекс.
Да, детка, ты сделала это.
— Противно, — бросает она и ставит стеклянную банку на место. — Как вы это пьете?
— После трех глотков узнаешь.
Все идет слишком размеренно, плавно.
Они пьют по кругу. Но каждый по-разному. Один — для веселья, другой — чтобы расслабиться, ощутить это чертово-прекрасное чувство легкоси, третья — вдруг понимает, что становится так непривычно радостно. Так непривычно распрямляются крылья за спиной.
Никогда не пробовала, не ощущала. Она действительно говорила о том, чего не понимала, в чем не смыслила.
Болтушка.
Самой же сейчас хорошо — развалилась на подушках, сидит. И взгляд такой затуманенный, без мыслей. И улыбочка простая, словно над чем-то насмехающееся.
Сука. Как же хорошо.
Он сделал
Черт. Скоро все мысли пропадут, и разум очистится.
Скоро, да.
Ждет этого момента, захватывая горло бутылки. И глотает. Еще и еще.
Даже не горько, не сладко, не кисло.
Никак. Ему было никак от этого коньяка.
А ей — вкусно. Уже вдруг стало вкусно. И хочется еще, снова заглотнуть. Ощутить приторный вкус на языке и облизнуть им губы.
Как будто сахар оставался на тонкой линии.
Непревзойденно.
— У меня есть, — вдруг прорывает тишину Блейз.
Пьяно. Его голос был пьяным.
Достает из кармана маленькую штуковину. Нажимает на кнопку, и та увеличивается в размерах.
— Радио, — догадывается девушка, смотря не мигающим взглядом на колонку.
— Угу, — сонно отвечает друг и включает звук.
Сейчас шел второй час их посиделок — 21:00. А они уже спать хотят.
И, как назло, в это время играла музыка спокойная, тихая. Больно негромкая.
Нет. Это не день, чтобы спать. Нужно веселиться.
Весе…
Пытается встать на ноги.
…ли…
Встает в полный рост и чуть не падает — спокойно.
…ть…
Бредет к туалету, держится за стену.
…ся.
Закрывает дверь, вздыхает ароматный запах.
И не слышит.
Как протягивается рука друга к девушке. Как он приглашает ее на танец.
— Потанцуем?
И в ответ легкий кивок. Она улыбается, касаясь руками Блейза.
Он хороший, девушка ошибалась. Не такой, как все слизеринцы.
Или ей только кажется?
Алкоголь бьет по голове, и Гермиона смеется на всю гостиную. Спиртное так медленно, так усердно разливается по всему организму горячей жидкостью. И сразу же все проблемы становятся не проблемами. Кажется, что их можно решить в одну секунду — стоит только захотеть.
Драко смотрит в гладкое стекло, держась руками за столик для умывальника. Перед глазами все плывет, но, стоит только тряхнуть головой, как все возвращается на свои места.
Нужно растормошить сознание. Тогда сонливость пройдет. Рукой снимет.
Умывается. Поливает лицо холодной водой.
И — о, радость! — чувство легкости появляется. И это дурманящее ощущение того, что ты улетаешь куда-то, прошло.
Хочется танцевать, нет, плясать! Нет, петь!
Веселиться! Ему этого хотелось.
Малфой заливается чистым смехом.
У-ух! Как хорошо!
Возвращается в комнату на заплетающихся ногах.
Рука лежит на талии. На ее талии. Голова покоится на его плече, притулившись к щеке.
Че?..
Драко протирает глаза, смотря, как Забини танцует с Грейнджер.