My December
Шрифт:
— Ладно, пошли уже, — негромко протянул Забини, отводя взгляд. Его темные глаза странно поблескивали, словно два черных бриллианта, зрачков было почти не видно, и это предавало ему неземной вид.
Малфой кивнул, выходя вперед.
“Он всегда впереди, — подумала Гермиона, сложив руки на груди”.
Сейчас она любила его всем сердцем. И эта любовь растекалась огнем — ярким, порой обжигающим где-то в груди. Ей хотелось его всего: прикасаться к Драко, смотреть, как подрагивают светлые длинные ресницы, как румянец касается его щек,
“Я люблю его, правда люблю”.
И эта мысль не приносила ничего, кроме тупой боли и обреченной улыбки. В таком возрасте люди переживают первые настоящие чувства, они думают о том, как пройти мимо кого-то, чтобы тот обратил внимание, какую фразу сказать, как пошутить, чтобы не показаться глупым.
Но у них все было по-другому. Ее любовь, выросшая из цветка ненависти, любовь, которой не суждено жить долго. Его привязанность, почти детская забота о Гермионе, что-то, чего аристократ не мог принять, не мог объяснить самому себе.
Они шли втроем, оперевшись друг на друга. Забини держал две бутылки, одна из которых была почти пуста, и у него было ощущение, что, еще пару подходов, и его просто вырубит прямо на месте.
Вдалеке показались тени. Прищурившись, Гермиона различила нехуденькую девушку и кого-то настолько худощавого, походившего на ребенка.
Гриффиндорка даже не удивилась. Конечно же, как с ее-то везением не встретить Паркинсон?
А вот никак — этот вечер не мог пройти без переключений. И, в какой-то степени, староста чувствовала превосходство, ведь именно она занимала место Пэнси рядом с Блейзом и Драко. Грейнджер веселилась с ними, а не эта стерва. И, плюс к этому, не только с Малфоем.
Гермиона знала, что между ней и слизеринцем что-то было. Она была уверена, он не любилПаркинсон, он вообще никого не любил.
Иногда, девушке становилось интересно, способен ли Драко на это? Может ли он по-настоящему влюбиться? Или же все ограничивается сильным влечением, сексом, а затем жестоким расставанием?
— Какие люди! — хищно оскалилась брюнетка, смотря прямо в серые глаза аристократа.
Даже сейчас она выглядела соблазнительно в темно-зеленом свитере с глубоким вырезом, оголявшим не маленьких размеров грудь, чем не могла похвастаться гриффиндорка, и темных джинсах, плотно облегающих бедра.
“Не соблазнительная, а шлюха, — тут же поправила себя Грейнджер, хотя знала, что это неправда”. Пэнси хоть и вульгарно одевается, но знает себе цену и не спит с кем попало.
Костлявый паренек, стоявший рядом с ней, весь покраснел и растерянно заморгал, поправляя квадратные очки. Он во всю таращился на компанию, словно не веря своим глазам. Гермиона узнала его лицо, но совершенно не помнила имени, да ее это и не сильно волновало.
— Мы должны немедленно отправить их к Дам… — начал когтевранец, багровея, но Паркинсон подняла руку, заставив того обижено насупиться, но всё же замолчать.
— Они —наши, — сказала она, кивая на парней. — А вот
Шатенка чуть не задохнулась от возмущения. Она в недоумении посмотрела Драко, и ей тут же захотелось его убить. Блондин, приподняв брови, смотрел прямо в глубокое декольте старосты, никак не реагируя на происходящее.
“Ни одну девушку не пропускает, чертова аристократическая задница! — воскликнула Гермиона, конечно же, не в слух”.
Паркинсон прямо расцвела, чувствуя внимание Малфоя. Тот, не стесняясь заигрывал с ней, использовал все свое слизеринское обаяние. Парень положил руки ей на плечи, принимая расслабленную позу.
— Да ну, Пэнс, она с нами. Девочке что, повеселиться раз в жизни нельзя? — прошептал он, что ни на есть соблазнительным голосом.
Паркинсон закатила глаза, скривив губы. Она посмотрела на Гермиону, которая напрягалась, словно кобра, готовая к прыжку. Во взгляде брюнетки было столько ненависти и презрения, что Грейнджер передёрнуло. Она смотрела на нее так, словно девушка была воплощением всего самого омерзительного и порочного, словно она не человек, а что-то уродливое и грязное.
И этого было достаточно, чтобы планка Гермионы с небес полетела куда-то вниз, далеко-далеко, теряясь из виду.
И вот, спустя секунду, Пэнси, как ни в чем не бывало, улыбнулась, но не искренне, нет, а по-крысиному, будто вторя: “Ты поняла, где я, а где ты? Ты не забыла где твое место, а, поганая грязнокровка?”
— Но так ведь нельзя, если профессор узнает об этом… — затараторил очкарик, насупив брови. Паркинсон резко выдохнула, словно убеждая себя, что в применении физической силы нет никакой необходимости.
— Господи, заткнись уже! — прошипела она, заставив мальчишку нервно сглотнуть. — Только ради тебя, Малфой, не ради твоей грязнокровной шлюхи.
Слова пролетели по воздуху, с треском разбившись о сознание Гермионы. Она стояла в ступоре несколько секунд, будто бы слизеринка сказала эту фразу на древнеегипетском. Сердце бешено стучало, алкоголь заставлял кровь циркулировать быстрее. Глаза запекло, но не от обиды, а от ярости, которую ей было так несвойственно испытывать. Тошнота подкатила к горлу, виски болезненно сдавило.
Грейнджер с шипением ринулась вперед, действительно походя на кошку. Злость бурлила в ней с неистовой силой. Все, чего хотелось гриффиндорке — расцарапать Паркинсон лицо.
Крепкие руки схватили ее за плечи, с силой оттащив назад, а в следующую секунду дыхание Драко защекотало кожу:
— Грейнджер, ей же только этого и надо. Успокойся, тебе же не нужны неприятности.
Девушка открыла рот от удивления, ядовито глазея на парня. Какой же идиоткой была гриффиндорка, считая, что одна ночь с ней хоть что-то изменит!
Ей захотелось плюнуть ему в лицо, убрать его руки и убежать, куда подальше, хотя, в таком состоянии староста была не способна даже на это.