My December
Шрифт:
Уизли не смог бы передать этой лютой ненависти к слизеринцу, которая нарастала с каждым днем все сильнее. Он терпеть не мог весь Слизерин, вместе взятый.
Фу-фу-фу.
Ущербные змеи. Грязные и паршивые. Лицемерные и лживые.
Как?! Как она могла влюбиться в одного из них?
— Я твой друг!
— А я твоя подруга!
Она кричит. И понимает это довольно поздно.
Потирает макушку и добавляет более спокойно:
— Но я же не лезу в твои дела.
— Будто я сильно лезу.
— Да.
— Нет.
— Не вижу смысла
Молчание.
Только ветер сильнее бьет по стеклу.
Тянущаяся тишина.
Учащенное сердцебиение, краснеющие щеки, отстраненный взгляд.
Они были друзьями, лучшими. Но это было так давно, что, казалось, они познакомились впервые сегодня.
Или нет. Они никогда не были знакомы, и общение так и не произошло.
Девушка не хотела заводить разговор вновь. Все кончалось ссорами и криками.
Раньше этого не было, никогда.
Она внимательно смотрит на парней и хочет одного — уйдите, уйдите все. Гермиона так устала, так намучилась, что сил не было для очередных сколок. Ей нужно остаться одной, чтобы…
Чтобы вновь прокрутить в голове эпизод.
Ее слова, и тяжелый хлопок. И странное осознание — неужели Драко действительно поднял на нее руку?
Неужели?..
Гермиона еле подавляет слезы, бросив взгляд на Рона.
Она имела людей, на которых всегда можно было положиться, но это в прошлом. Девушка потеряла их, в чем была виновата сама. Но время не вернуть, и гриффиндорка не понимала, зачем тратить нервы друг друга. Ведь можно по-хорошему разойтись, и…
Нет, что?..
Она точно подумала об этом?
Разойтись с друзьями, которых знала столько лет? С которыми столько пережила?
Неужели дружба так быстро забывалась?
Гермиона охнула, чувствуя, как холодеет внутри.
Она действительно отнеслась к этому с безразличием. Прошло миллиард событий, и все уже казалось мелочью.
И все же…
Расстаться с ними? С Гарри и Роном?
Рехнулась. Она просто рехнулась.
Наверное, за мысли Гермионы сейчас отвечал страх, который сидел так глубоко внутри, что уже управлял ею полностью. Когда в сознание закрадывается ужас, его невозможно убрать оттуда. Его невозможно убить, от него не избавиться. Он навсегда застревает в твоей голове, передаваясь другим. И ты, уничтоженный им, уже не реагируешь ни на кого, ни какие жизненные проблемы.
Ах да, позабыла.
Обида. Сильнейшая обида на Малфоя.
Она не простит его. В этот раз — это точно.
Оставалось только надеяться, что ее внезапное похолодание к Поттеру с Уизли вызвано именно страхом.
Девушка окинула взглядом друзей.
Ну?..
— Кхм…
Первая подает голос.
Пусть уйдут, скорее!
— Кхм… — отзывается Гарри.
И Рон собирается что-то сказать, но дверь отворяется с громким стуком, прерывая “общение”.
Комментарий к Часть 16
Добрый вечер, дорогие читатели. Прошу прощения, что проды не было так долго.
Надеюсь, это Вам понравится — удачного прочтения.
========== Часть 17 ==========
Повороты,
Не школа, а лабиринт. В котором бежишь, бежишь. И не находишь конца всему этому. Даже, когда открываешь дверь в комнату и начинаешь рыдать огромными слезами, потому что знаешь правду, которую тебе рассказала твоя лучшая подруга. Узнаешь правду, что человек, который тебе так дорог, изменяет тебе. И узнаешь не от него самого, а от постороннего человека. Даже, когда пытаешься успокоиться и уснуть. Даже, когда тебя затягивают неведомые силы, и глаза закрываются от усталости.
Ты все равно бежишь по бесконечному лабиринту.
Когда наступает утро, она просыпается. Но ощущение пробуждения не наступает, и появляется чувство того, что девушка все еще спит. Все еще спит, сидя на кровати. Сидя с открытыми веками, с пустым взглядом, направленным куда-то в окно.
Утро. Она думала, что сейчас утро. Хм, действительно. Что-то между ночью и этим ужасным утром.
Итак. Она смотрит на время — 6:00. 6:00 утра. Странно.
Вчера девушка легла… нет, вырубилась, ушла в забытье, не так уж и поздно — в районе десяти. И заснула мгновенно же, как только голова коснулась подушки. Но ощущение было таким, словно она ни на минуту не смыкала глаз.
Они были красными и воспаленными. Под ними красовались черные синяки, которые отягощали ее лицо. Волосы, запутанные в комочки, кое-как лежали на плечах.
Она не плакала. И это было странно. Слез как будто не хватало. Словно, даже если сильно захотеть, у девушки не удастся проронить ни слезинку. Может быть, она рыдала ночью? Во сне?
Ладно, это было неважно. По крайней мере, сейчас. Когда она сидела на краю кровати и смотрела в окно, где вчерашняя метель утихомирилась. Где снег лежал на улицах, иногда мирно перелитая.
Что мы имеем? Вначале Драко ударяет ее, а потом и вовсе — занимается сексом с Марией. Великолепно. Эти новости были до нельзя прекрасными.
У нее дрожали руки. Сгибалась спина. Подкашивались ноги. Сбивалось дыхание. Но она не плакала. И не думала.
Она чувствовала. Эту ужасную боль, закрадывающуюся в ее душу. Она была такой сильной, что прошлую дыру раздирала на части. И не оставляла от тощей девушки ничего, кроме оболочки, которая тоже становилась некрасивой. Как и душа.
Она не понимала. Как он мог? Как Драко мог так поступить?
Пусть он не говорил никогда, что любит ее, однако его взгляд, его руки, обнимающие ее, его движения. Все кричало о том, что он, по меньшей мере, симпатизирует ей. И главным доказательством всего этого было то, что он до сих пор не убил ее. Что до сих пор не изменил с Пэнси или…
Ах. Да.
Изменил. Только с Марией, она не учла.
Если бы он так поступил, когда был безразличным в Гермионе, еще ладно. Но сейчас. Она просто не понимала. И до конца не осознавала.
Ей изменили. Пусть это были не любовные отношения без ее ведома, но… это же было физическое влечение, физическая страсть.