Я видел, как по Праге,с прохожими встречаясь,нейлоновое платьена плечиках качалось.Качалось — незатейливое,цвета румянца.Качалосьотдельно,чтобы не помяться.Несла его девушка, —как счастье, несла.Девушка зардевшаясяна танцы шла…Но почему я вздрогнули холодок — по коже, —весенняя дорогапохожа!Похожа!С цветов, зарей вымытых,сбивая росу,я на руках вытянутыхсердце несу…Идти неудобно —улицы круты…Несу я сердце к дому,в котором —ты.Какое это сердце —тебе
разглядеть.Какое это сердце —тебе владеть!..Веришь или не веришь, —возьми его, прошу…Я позвоню у дверии сердце положу…А ты опять рассердишься, —есть из-за чего.А ты не примешь сердца,сердца моего…Я это знаю, знаю —и все же иду…Улица сквознаяпророчит беду.А людям удивительно:человек идети на руках вытянутыхсердценесет…
Радиус действия
Мне все труднее пишется.Мне все сложнее видится.Мгновеньями летят года, —хоть смейся,хоть реви…И я из дома убежал, чтоб наконец-то вырватьсяиз радиуса действияобыденной любви.Я был самонадеян. Сел в самолет. Обрадовался.От молчаливой женщинырешительно уехал.Но все равно остался в знакомом оченьрадиусе.Слова ее,глаза еево мне звучали эхом.Невероятный радиус!Как от него избавиться?Непостижимый радиус!Нет никакого сладу.И я на этом радиусе — как на булавке бабочка…И больно мне,и весело,и тяжело,и сладко…О, радиусы действия! Радиусы действия!Они – во мне,они – в любом,и никакой межи!Есть радиусы действия у гнева и у дерзости.Есть радиусы действия у правды и у лжи.Есть радиусы действия у подлости и злобы —глухие,затаенные,сулящие беду…Есть радиусы действия единственного слова.А я всю жизнь ищу его.И, может быть, найду.А может,мне не суждено…Летят неразделенныегода!Но, вопреки всему,я счастлив оттого,что есть на свете женщина,судьбой приговореннаяжить в радиусе действиясердца моего!..
Аленушка!!! Миленькая моя!!!
Аленушка!!! Миленькая моя!!!
А почему бы тебе не получить от меня письмо и из Кишинева?
Из столицы. Из города, в который мы вчера приехали. Между прочим, очень неплохого города.
Во-первых, он зеленый, как дьявол! И чистенький. И весь какой-то игрушечный. Чем-то очень похожий на Бухарест или Будапешт. Только не на центральные улицы этих городов, а на околоцентральные.
Из Одессы мчались на машине. Такс. ЗИМ. Доехали за два с половиной часа. Чуть-чуть устали. Долго рядились насчет гостиницы. Не хотели впускать нас. Нема мест. Проходит республиканский съезд учителей. И вся гостиница забита дядями и тетями с поучительно-снисходительным выражением лиц.
Вчера же осчастливили местных владельцев телевизоров. Появились на экранах. Читали стихи. Я, как и в Одессе, читал «Саган» и «Варну». Студия маленькая, помещается в бывшем гараже. Жара там такая, какая примерно была бы, если бы в центре пустыни Сахары какой-нибудь чудак развел костер и сел около него. Греться. В разгар лета. В полдень. Пока я прочел стихи, с меня сошло одна тысяча семьсот сорок восемь потов. Всем операторам студии я бы немедленно выдал звание Героев Советского Союза. Это ж не работа. Это ж адовы муки. Пекло. Но сейчас уже строится здоровенный домище. Будет новая студия. С января.
Сегодня у нас свободный день. Препремся осматривать местные достопримечательности. Домик Пушкина. Домик Щусева. И все такое прочее.
А завтра – конференция. Опять битых два часа слушать высказывания местных мыслителей. Опять нашего заслуженного фельетониста Л. Лиходеева окружит толпа гавриков, и каждый будет тянуть его за рукав. И говорить: «Знаете, у меня засорилась уборная…», «А у нас в квартире соседка стерва… Нельзя ли про все про это фельетончик тиснуть… Тема пропадает…».
Кстати, печатаю я на машинке прославленного фельетониста. Во живет, буржуй! Даже машинистку с собой таскает!!
А как ты там, хорошая моя?
Скучаешь? Я – очень!!
И люблю тебя до чертиков в глазах. И мечтаю о середине месяца. Когда я увижу тебя. Сам.
Собственными глазами! И собственными руками!!!!
Как там у вас погода? Правда, что есть такая штука – снег? И что он холодный? И что, когда его возьмешь в руку, он тает? Чудно все это! А мы, понимаешь, ходим в рубашечках, и нам еще – представь себе, жарко! Во. 20 градусов, как одна копейка.
Пиши мне, ластынька моя. Любимая моя солдатка! Недолго тебе осталось тянуть свою вдовью лямку. Скоро, очень скоро «я к тебе приеду поездом…».
Целуй Катюшку. Передавай всем персональные приветы. Пиши мне. Люблю тебя. И целую сильно. Р-Р-Р
Перед расставанием
Я к тебе приеду поездом,так, чтобы не знала ты.На снегу весеннем пористомпроторчу до темноты.В дверь звонить не стану бешено,а, когда вокруг темно, —я тихонечко и бережностукну в низкое окно.Ты в окошко глянешь боязно,я сильнее постучу…Нет!Я не поеду поездом!Самолетом прилечу.Да!Конечно!И немедленно,ошалев от маяты,позвоню из Шереметьеваи в ответ услышу:«Ты?!Где?Откуда?Что
ж ты мучаешь?!Как приехал?!Не пойму…»И тогда машину лучшуюя до города возьму.Полетит дорога по лесу,упадет к ногам твоим…Мне остался часдо поезда,а мы о встрече говорим.
Ночью
Как тихо в мире!Как тепло…А еслив этой тишинеты — мне назло,себеназло —усталадумать обо мне!И номер набрала рывком.И молча отворила дверь…Я, может, даже не знакомс ним — постучавшимся теперь.А если и знаком,так что ж:он – чуткий.У него — душа…И вотв ладони ты идешьк нему,белея и дрожа!Не понимаешь ничего…А простыни — как тонкий дым…И называешьтыего —забывшись —именем моим!И падаешь, полужива.И задыхаешься от слез.И шепчешь жаркие слова.Все те.Все самые.Всерьез!А сумрак — будто воспален.И очень пьяно голове…Телефонистка – о своем:«Алло!Кого позвать в Москве?..»«Кто подойдет…»Наверно, ты.А если он, тогда…Тогдапусть вычеркнется навсегдатвой телефон!..Из темнотыприходит медленная боль.А я уже над ней смеюсь!Смешно,что я вот так с тобойто ссорюсь,то опять мирюсь!И мысли пробую смягчить,весь — в ожидании грозы…Как долго телефон молчит!Как громко тикаютчасы!
Оттуда
На том материкетвоя звезда горит.На том материкеты тоже —материк!..Постукивает дождьпо синеве окна.А ты глядишь на дочь.А ты сидишь одна.Прохладно, как в лесув предутренней тиши…Тебя я знаю всю.(Не слушайте,ханжи!)Ты, как знакомый дом,не требуешьпохвал.Открыта, как ладонь,Понятна, как букварь…Но так уж суждено:и раз, и два подрядвзглянула ты,и взгляд, —как белоепятно!..Ты тоже материк!Разбуженная глубь…Я вечный твой должник.Я вечный твойКолумб.Мне вновь ночей не спать,ворчать на холода.Мне снова отплыватьневедомо куда.Надеяться, и ждать,и волноваться зря.И, вглядываясь в даль,вовсю вопить:«Земля!!»Намеренно грубя,от счастья разомлеть.И вновь открытьтебя!Открыть, как умереть.Блуждать без сна и компасав краяхтвоей земли…И никогда не кончатсяоткрытия мои.
Без тебя
Хотя б во сне давай увидимся с тобой.Пусть хоть во сне твой голос зазвучит…В окно — не то дождем, не то крупойс утра заладило.И вот стучит, стучит…Как ты необходима мне теперь!Увидеть бы.Запомнить все подряд…За стенкою о чем-то говорят.Не слышу. Но, наверно, – о тебе!..Наверное, я у тебя в долгу,любовь, наверно, плохо берегу:хочу услышать голос — не могу!лицо пытаюсь вспомнить — не могу!..…Давай увидимся с тобой хотя б во сне!Ты только скажешь, как ты там. И все.И я проснусь.И легче станет мне…Наверно, завтра почта принесетписьмо твое.А что мне делать c ним?Ты слышишь?Ты должна понять меня —хоть авиа, хоть самым скоростным,а все равно пройдет четыре дня.Четыре дня!А что за эти днислучилось — разве в письмах я прочту?!Как эхо от грозы, придут они…Давай увидимся с тобой — я очень жду —хотя б во сне!А то я не стерплю,в ночь выбегу без шапки, без пальто…Увидимся давай с тобой, а то…А то тебя сильней я полюблю.