Мы долгое эхо друг друга (сборник)

Рождественский Роберт Иванович

3. КОГДА СМЕЯЛСЯ…

Рога так рога.Я приглажу патлы.В подушку поплачу. В тетрадку поною.И буду сдаватьдрагоценные пантыкаждой весною. Каждой весною.Платите валютой!Зелененьким хрустом.Фигура у кассы глаза намозолит.По средамс лицом независимо-грустнымя буду, вздыхая,купюры мусолить.«Калинка, калинка, калинка моя!В саду ягода малинка, малинка моя!..»…А если на миг отодвинуть веселье,пятнадцатый векмою голову сдавит.Я — только гонец.Я скачу с донесеньем.Король растревожен.Король заседает…Врываюсь в покой тугодумов лобастыхи, рухнув плашмяна подстилку из меха,булькая кровью(стрела меж лопаток),хриплю,будто школьник по буквам:«Из..ме…на…»«Калинка, калинка,калинка моя!В саду ягода малинка,малинка моя!Ах, люли-люли!..»Эх, людилюди……А ты идешь по лестнице,идешь по лестнице.Шагаешь, как по лезвию,через нелепицы.И мечешься,и маешься,мечтая,каясь…Нет! Ты не подымаешься, —я самспускаюсь!Романы обездарены,отпели трубы…О, сколько нас — «подаренных» —идетдруг

к другу!..Мы, окрыляясь тостами,царимнад столиками.Читаем книжки – толстые,а пишем – тоненькие.Твердим о чистой совести,вздыхаеммудро…А сами неосознанноидемк кому-то…

4. КОГДА ЛЮБИЛ…

Люб-(Воздуха! Воздуха! Самую малость бы! Самую-самую…)лю!(Хочешь, — уедем куда-нибудь заново, замертво, за море?..)Люб-(Богово – богу, а женское – женщине сказано, воздано.)лю!(Ты покоренная. Ты непокорная… Воздуха! Воздуха!)Люб-(Руки разбросаны. Губы закушены. Волосы скомканы.)лю!(Стены расходятся. Звезды, качаясь, врываются в комнаты.)Люб-(В загнанном мире кто-то рождается, что-то предвидится…)лю!(Где-то законы, запреты, заставы, заносы, правительства…)Люб-(Врут очевидцы, сонно глядят океаны остывшие.)лю!(Охай, бесстрашная! Падай, наивная! Смейся, бесстыжая!)Люб-(Пусть эти сумерки станут проклятием или ошибкою…)лю!(Бейся в руках моих каждым изгибом и каждою жилкою!)Люб-(Радостно всхлипывай, плачь и выскальзывай, вздрагивай, жалуйся!..)лю!(Хочешь – уедем? Сегодня? — пожалуйста. Завтра? — пожалуйста!)Люб-(Царствуй, рабыня! Бесчинствуй, учитель! Неистовствуй, женщина!)лю!(Вот и глаза твои. Жалкие, долгие и сумасшедшие!..)Люб-(Чертовы горы уставились в небо темными бивнями.)лю!(Только люби меня! Слышишь, люби меня! Знаешь, люби меня!)Люб-(Чтоб навсегда! Чтоб отсюда – до гибели… Вот оно… Вот оно…)лю!(Мы никогда, никогда не расстанемся… Воздуха… Воздуха!..)…А лестница выше.А двери — похожей.Я знаю, я вижу,я чувствую кожей, —шагаешь по далям,шагаешь по датам.Недавним и давним.Святым и бездарным.

5. КОГДА ОТЧАЯЛСЯ…

Кукушка: «Ку-ку!Живи на земле…»А палец — к курку.А горло — к петле.А небо — к дождю(галоши надень)…Сгибаясь, тащудве тыщи недель.Две тыщи суббот(взвали,если жив).Следы от зубовсвоих и чужих.Все отблески грозна глади стола.И тихий вопрос:«Зачем тыбыла?..»Несу на горбу, —не сгинуведва, —чужую судьбу,слепые слова.Кукушка: «Ку-ку!Останься.Прошу…»А я не могу.А я ухожу.Цветы в изголовье,и тень на лице.И ночь на изломе.И пуляв конце.…А ты все время — вверх,все ближе, ближе.Из-под закрытых вектебя я вижу.Идешь, как инвалид,ступаешь ватно.И кто заговорит, —уже не важно.Не важно, кто начнет,а кто продолжит.Себя перешагнет.Жизньподытожит.Взойдет на перевал.Вернет,отчаясь,затасканным словампервоначальность.

6. КОГДА ВЫЖИЛ…

Что я?! Что это я?! Да что я?!В воспаленном:«то…иль не то?..»Выбрал самое распростое.Проще пива.Глупей лото…Расплываюсь в слезливом трансе.Вопли кончены.Не берет…Вы орите!А янаоралсяна десяток годов вперед.По озерной метельной гладипретвесенних недель орда.Все будильники мира, гряньте!И замолкнитенавсегда.Лишним криком эпоха скомкана,смятагрохотом календаря…Да отсохнет язык у колокола,если он трезвонитзазря!..Реки движутся в каменных шорах,дни уходят в небытие…Крик устал.Да здравствуетшепотдвух людей:егои ее.…Застыла у дверей.Теперь помедли.Невыносимой тишине поверь.Вчера меж нами были километры.Сегодня —только тоненькая дверь.Подмигивают фонари спросонок.Над зимней ночью взмахи снежных крыл.Нам очень скоро сорок.Очень сорок…Войди в свой дом.Я двери отворил.

Друзьям

«Я богат. Повезло мне…»

Савве Бродскому

Я богат.Повезло мне и родом и племенем.У меня естьАрбат.И немножко свободного времени…Яподамсяот бумажных запутанных вороховв государствопереулков, проспектов и двориков.Все, что я растерял,отыщу в мельтешении радужном.Где витой канделябри бетонные глыбины —рядышком.Где гитары щекочут невест,где тепло от варений малиновых.Где колясок на каждый подъезддесять —детскихи две —инвалидных.Там, где будничнытополя перед спящими школами.Там, где булькают,как вскипевшие чайники, голуби.Выхожу не хвалить,не командовать уличной вьюгою.Просто такулыбаться и плытьпо Арбатуседеющим юнгою.

Богини

Давай покинем этот дом, давай покинем, —нелепый дом,набитый скукою и чадом.Давай уйдем к своим домашним богиням,к своим уютным богиням, к своим ворчащим…Они, наверно, ждут нас? Ждут. Как ты думаешь?Заварен чай, крепкий чай. Не чай – а деготь!Горят цветные светляки на низких тумбочках,от проносящихся машин дрожат стекла…Давай пойдем, дружище!Из-за стола встанем.Пойдем к богиням, к нашим судьям бессонным.Где нам обоим приговор уже составлен.По меньшей мере мы приговорены —к ссоре…Богини сидят, в немую тьму глаза тараща.И в то, что живы мы с тобою,верят слабо…Они ревнивы так, что это даже страшно.Так подозрительны, что это очень странно.Они придумывают разные разности,они нас любят горячо и неудобно.Они всегда считают самой высшей радостьюте дни, когда мы дома.Просто дома…Москва ночная спит и дышит глубоко.Москва ночнаядо зари ни с кем не спорит…Идут к богиням два не очень трезвых бога.Желают боги одного:быть собою.

Игра в «Замри!»

Ю. Овсянникову

Игра в «Замри!» — веселая игра…Ребята с запыленного двора,вы помните, — с утра и до заризвенело во дворе:«Замри!..»«Замри!..»Порой из дома выйдешь, на беду, —«Замри!» —и застываешь на бегув нелепой позе посреди двора…Игра в «Замри!» —далекая игра,зачем ты снова стала мне нужна?Вдали от детства посреди землипопробовала женщина однасказать мне позабытое:«Замри!»Она сказала: будь неумолим.Замри!И ничего не говори.Замри! — она сказала. —Будь моим!Моим – и все!А для других — замри!Замри для обжигающей зари,Замри для совести.Для смелости замри.Замри,не горячась и не скорбя.Замри,Я буду миром для тебя!..На нас глядели звездные миры.И ветер трогал жесткую траву…А я не вспомнил правила игры,А я ушел.Не замер.Так живу.

Рыбаки

С. Красаускасу

Что вы ловите, рыбаки?Что ловите?..Как всегда, неприступны и застенчивы, —над гудящей рекой вы расставили локти,будто не удочки у вас в руках,а уздечки.Будто это не река, а конь взнузданный,будто слышится вам топот копыт частый,будто в жизни вамтолько это и нужно, —вечно мчаться за своим рыбацким счастьем.Пригибаясь к холке коня, тихо охаете…А к высоким сапогам глина прилипла.А в ведерках — сплошняком ерши да окуни…Где ж она —золотая вашарыбка?..Мимо вас по реке — лодки, лодки…А за моим окном глухо шумит улочка.Я сижу, расставив широко локти.У меня в руках не карандаш, а тоже – удочка.Я, как вы, рыбаки,пробую разное.Мнеленивую плотву ловить не хочется.Я в поток ревущий удочку забрасываю, —по тетрадному листукруги расходятся.Расходятся круги, разбегаются…А улов мойвяло иглами ершится.Над усталой головою солнце катится,в каждой капле отражаясь,в каждой жизни…Может, скажут: «Ты ловить не умеешь!Не всегда тебе терпенья хватает…»Нет, поймите, —мне надоела мелочь, мелочь!А где — она?Где моя рыбказолотая?Где она — неповторимая — хоронится?На какой такой глубине опасной?Как вам ловится, рыбаки?Как ловится?Я желаю вам удачи.Удачи рыбацкой.

Творчество

Э. Неизвестному

Как оживает камень?Он сначалане хочет верить в правоту резца…Но постепенноиз сплошного чада плывет лицо.Верней — подобие лица.Оно ничье.Оно еще безгласно.Оно еще почти не наяву.Оно ещебезропотно согласнопринадлежать любому существу.Ребенку, женщине, герою, старцу…Так оживает камень.Он — в пути.Лишь одного не хочет он:остатьсятаким, как был.И дальше не идти…Но вот уже с мгновением великимрешимость Человека сплетена.Но вот уже грудным, просящим крикомвся мастерскаядо краев полна:«Скорей! Скорей, художник!Что ж ты медлишь?Ты не имеешь права не спешить!Ты дашь мне жизнь!Ты должен.Ты сумеешь.Я жить хочу!Я начинаю жить.Поверь в меня светло и одержимо.Узнай!Как почку майскую, раскрой.Узнай меня!Чтоб по гранитным жилампошла толчками каменная кровь.Поверь в меня!..Высокая,живая,по скошенной щеке течет слеза…Смотри!Скорей смотри!Я открываюпечальные гранитные глаза.Смотри:я жду взаправдашнего ветра.В меня уже вошла твоя весна!..»А человек,который создал это,стоит и курит около окна.

«Кем они были в жизни…»

С. Красаускасу

Кем они были в жизни — величественные Венеры?Надменные Афродиты — кем в жизни были они?..Раскачиваясь,размахиваясь,колокола звенели.Над городскими воротами бессонно горели огни.Натурщицы приходилив нетопленые каморки.Натурщицы приходили — застенчивы и чисты.И превращалась одежда в холодный ничей комочек.И в комнате становилось теплее от наготы…Колокола звенели:«Все в этом мире тленно!..»Требовали:«Не кощунствуй!..Одумайся!..Отрекись!..»Но целую армию красокхудожникгнал в наступленье!И по холсту, как по бубну, грозно стучала кисть.Удар!И рыхлый монашек оглядывается в смятенье.Удар!И врывается паника в святейшее торжество.Стекла звенят в соборе…Удар!И это смертельно для господина Бога и родственников его…Колокола звенели.Сухо мороз пощелкивал.На башне, вздыбленной в небо,стражник седой дрожал…И хохотал художник!И раздавал пощечины ханжам,живущим напротив,и всем грядущим ханжам!Среди откровенного холодакраски цвели на грунте.Дул торжественный ветерв окна,как в паруса.На темном холсте, как на дереве,зрелитеплые груди.Мягко светились бедра.Посмеивались глаза.И раздвигалась комната.И исчезали подрамники.Величественная Афродита в небрежной позе плыла!..А натурщицам было холодно.Натурщицытихо вздрагивали.Натурщицы были живыми.И очень хотелитепла.Они одевались медленно.Шли к дверям.И упорнов тоненькие накидки не попадали плечом,И долго молились в церкви.И очень боялись Бога…А былиуже бессмертными.И Бог здесь был ни при чем.