Мы сделаны из звёзд
Шрифт:
Ты считаешься больным только со вздутыми венами, сыпью, опухшим лицом или высокой температурой. А пустой взгляд, страх и панические атаки никого не волнуют.
Все места в социуме давно распределены. И вы в нем всего лишь фальшивки. Жалкие показушники, жаждущие внимания. Сожрите этот свой глупый разрушенный мир, проглотите океаны слез, похороните рубцы и шрамы под толстым слоем одежды. А потом живите. Или умрите. И даже не думайте, что ваши переживания чего-то стоят.
Но завтра еще одна Элизабет Монтгомери засунет голову в газовую плиту, а другая сиганет с моста. И люди снова будут гадать, как же это так получилось, ведь у них у всех были хорошие анализы крови и уровень гемоглобина.
Правда в том, что нам больно каждый день. Но кто нас спасет, если все мы не более чем толпа притворщиков, чей недуг не определить рентгеном или группой инвалидности.
Веским симптомом считается одна лишь смерть.
После коллективного промывания мозгов мы столпились у стендов с рекламами телефонов горячих линий и частных психологов.
Я прокашлялся за спиной у Ли, когда она вертела в руках одну из брошюр. Никогда еще не чувствовал себя так глупо, пытаясь начать с ней разговор.
— Ли, насчет прошлых выходных... — подруга застыла. — Слушай, я...
— Ты спер у меня заначку очень хорошего виски, — перебила она, не оборачиваясь.
— Что?
— Не играй в мистера Невинность. От тебя до сих пор спиртом пасет.
Разозлившись, я вытащил у нее из рук рекламку, которую она читала, и кинул обратно в гору, громоздившуюся на столе. После этих действий ей все же пришлось повернуться и посмотреть мне в глаза.
Она задрала голову и упрямо не отводила взгляд, даже не догадываясь, что уничтожает меня.
— Что ты хочешь от меня? — резко спросила она.
— Ничего. — покачал головой я. — Забудь.
Сильно сжав челюсть, я развернулся и вышел из актового зала.
Глупо было предполагать, что для Ли тот глупый поцелуй что-то значил. Нет смысла все рушить и усложнять. Да и зачем ей все это нужно? Я. Мои проблемы. Мои таблетки.
Мои тупые, необдуманные действия.
Я шел по заполненному коридору, натыкаясь на чужие рюкзаки и костлявые плечи. В солнцезащитных очках, потому что только так я мог смотреть прямо перед собой, не опуская взгляд.
Ноги сами привели меня к кабинету нашего школьного психолога. Не помню фамилию этой женщины, но у нее, должно быть, самая легкая работа на свете. Кроме проведения ежегодных тестов на личность и профориентацию она больше ничего не делала.
И все же ее неприметная, загадочная дверь манила меня с самой средней школы.
Вот только у меня слишком слабый желудок, чтобы смотреть на все эти уродства.
Не знаю, готов ли я узнать, насколько все плохо в моей голове. И буду ли хоть когда-нибудь готов оказаться по ту сторону двери. Ведь если даже там не окажется волшебного спасения, то я в заднице, так ведь?
— Блонди! — сзади на меня неожиданно налетела огромная туша Молли. — Хочешь подкатить к миссис Фрейм?
Так вот как ее зовут.
— А она симпатичная?
— Как потная подмышка.
— Значит, так и буду стратать от безответной любви к тебе.
Молли рассмеялся и закинул руку мне на плечо. Стальные трицепцы, наверно, оставили синяк.
— Давай, там Макс пришел. — он повел меня к выходу.
Мы собрались компанией на школьном дворе, недалеко от студенческой парковки. Кроме нас с Молли, тут были Дэнни, Фиш, Ли, Макс Гордон из школы Кимберли на другом конце города и его подруга Айви, с ярко-розовым ёжиком на голове, в берцах и кожаных штанах.
Не то что бы нам так нравилось лицезреть фасад «любимой» школы, мы собирались здесь исключительно ради гладкого пандуса, который построили пару лет назад, когда к нам перевелся инвалид-колясочник. Правила требовали от школы всего самого необходимого для упрощения жизни студента. Из бюджета на это выделили аж полторы тысячи долларов, а неблагодарный колясочник исчез через три месяца. Вроде бы вскрыл себе вены. Очень символично для сегодняшнего дня.
Инвалидами мы не были, а вот любителями покататься на скейте — еще как. Мы с Максом повскакивали на доски и по очереди повторяли друг за другом различные по сложности трюки. Молли все переживал, что мы сломаем себе конечности и не успеем выздороветь до первой игры (Макс тоже играл за баскетбольную команду в своей школе).
Когда мы завалились на ступеньки к ребятам и приложились к банкам колы, все дружно начали обсуждать колледж и планы на будущее. Я сидел далеко от Ли и избегал ее взгляда. Моя самооценка еще пока не успела восстановиться.
Все говорили без передышки, ожидая очереди успеть вставить слово. Каждому было, что сказать. Они чего-то хотели. Чего-то ждали.
Молли гнался за спортивной стипендией, Дэнни планировал пропустить всю эту брехню с колледжем и устроиться работать барменом. Айви, судя по всему, собралась торговать оружием.