Шрифт:
Р о м а н
Глава первая
Началось все с лопаты, обычной штыковой лопаты. Гобоист приобрел ее в скобяной лавке в период энтузиазма и натиска, буйного обустройства своего нового прибежища и освоения прилегающей территории – трех с половиной соток обильно нашпигованной битым кирпичом, посыпанной строителями песком и цементом бесплодной землицы. Три сотки перед задним крыльцом, половина – у фасада, под палисадник.
Лопата, которую он приобрел в магазине "Всё для дома" в ближайшем Городке, завернутая в пропитанную парафином бумагу, похожую на липучку для мух,
Впрочем, из квартиры жены, где он был зарегистрирован, но которую никогда не чувствовал своей, ему удалось, таясь, спереть молоток, жестяную банку из-под растворимого кофе – с гвоздями, плоскогубцы с перемотанными синей изоляционной лентой ручками и ржавую ножовку, -всё, доставшееся жене по наследству в приложение к квартире. На рынке в тот раз, в комплект к лопате, он прихватил и отрез клеенки, тяжеленную банку олифы, еще кое-что по мелочи, например, похожий на мастерок каменщика совок не совок – для борьбы с сорняками.
Гобоист твердо решил стать хозяином, но отсутствие у только что приобретенной лопаты черенка поставило его в тупик. Впрочем, уже в следующую поездку он увидел на рынке и палку, купил ее за шесть рублей. Палка была дурно отстругана, так что Гобоист, пользуясь лопатой, надевал рабочие варежки – низ брезентовый, верх байковый, -боялся занозить ладони, этого было никак нельзя. У лопаты была отличительная примета: держался штык, будучи некрепко насажен, на одном гвозде, слишком большом и потому торчавшем углом, кое-как загнутом. У куда более справных соседей столь неловко прилаженной лопаты быть никак не могло.
Гобоист, впрочем, лопате своей недолго радовался. Успел лишь вскопать пару грядок – под петрушку, салат, укроп, редиску, всё для закуски. А грабли одалживал у соседей-армян. Редиска у него, правда, потом заветвится, петрушка пойдет в корень, салат получится кофейного оттенка, но Гобоист будет горд, что своё! Хотя он вовсе не так обнищал, чтоб не позволить себе купить зелени на рынке. Где, впрочем, ее и покупал.
Космонавт взял лопату у Гобоиста, не спросив: Космонавт вообще ни о чем никого не спрашивал, был молчалив и вороват. Он взял лопату, стоявшую на заднем крыльце Гобоиста, когда того не было дома, -уехал в Москву, – и пошел себе копать.
Космонавт очень много копал. У него, конечно, были и свои лопаты, но недавно он докопался до слоя твердой глины, а лопату соседа было не жаль. Отработав, Космонавт ткнул лопату в кучу навоза перед задней дверью Милиционера, быть может, забыл, у кого одолжил. Или ему просто было лень пройти на четыре метра дальше, обратно к крыльцу Гобоиста, – куча навоза была сгружена как раз на границе участков его и милицейского, а никаких заборов между соседями еще не было возведено.
Милиционер весьма обрадовался, что теперь у него обнаружилась лишняя лопата, взял в хозяйство и выкопал с ее помощью яму под яблоню, что уже три дня назад велела сделать жена, но за шашлыками и пьянством дело временно замялось. Едва Милиционер закончил, у него попросила инструмент соседка с краю, мать армянина Артура, не имевшего, впрочем, отношения к рыцарям Круглого стола, но – к рыцарям общественного питания, и дело с лопатой совсем запуталось.
Гобоист хватился лопаты лишь через два дня, когда вернулся из Москвы на своей пожилой машине и решил изготовить лунки под бордюрные астры: рассаду он приобрел по дороге. Он ткнулся туда-сюда, лопаты не нашел и расстроился. Его вообще повергали в уныние не крупные неприятности, которым он умел мужественно противостоять, но такие вот мелочи, пропажи из-под рук, когда очки для телевизора решают сбежать, тапочки прячутся, перчатки теряются и покидает хозяина зонт. Эта борьба со злобным миром мелких бытовых вещей его изнуряла… Гобоист вышел на заднее крыльцо, тоскуя, как вдруг заметил собственный инструмент в руках старухи – соседка в любую погоду возилась в своем огороде. Свою лопату он узнал бы из тысячи. И сказал, чуть смущаясь, что, мол, лопата принадлежит ему, Гобоисту. Старуха же удивленно ответила, что сама лично – тому уж несколько дней – взяла взаймы эту самую лопату у милиционера Птицына, -старуха любила слово лично. Лично у нас, у Долманянов, – часто приговаривала она.
Но Гобоист безошибочно узнал свой криво торчащий из дырки в штыке гвоздь, и ему стало обидно, что старуха так беспардонно лжет ему в глаза. Он пошел к себе в кабинет, который устроил на втором этаже, рядом с балконом, и выпил. А вечером незаметно, как тать, забрал свою лопату с соседского крыльца и спрятал в доме.
Временно справедливость на ограниченной территории была восстановлена…
Именовался этот двухэтажный кирпичный барак на четыре семьи – то, что в рабочем пригороде европейского города назвали бы town hause, -
Коттедж. Стояло это одинокое строение посреди рабочего поселка и глядело барином. Вокруг были другие бараки, но одноэтажные, из досок и щитов, темные от старости и пролившейся на них за многие годы влаги, кучились ветхие сараи и курятники, вольно раскидывались веселые пестрые помойки с копошившимися там шелудивыми котами, спугивавшими клюющих птиц; здесь же, неподалеку, моталось белье на веревках, росли и плодоносили кусты смородины и рябины, кудрявилась картошка, ходили вислозадые бабы в телогрейках и резиновых сапогах, коли шел дождь, в жару – в цветастых тряпочных тапочках на грязных босых ногах и линялых ситцевых сарафанах; качаясь, шастали мужики. Ветер доносил до Коттеджа запах навоза с ближайшей фермы, аромат мусора, вонь прогорклого масла, на котором жарили пищу, и дощатых сортиров.
Конечно же, Коттедж был оазисом цивилизации. К нему были подведены магистральный газ и электричество, в нем были ванные и теплые туалетные комнаты, бойлеры подавали горячую воду, а клозеты были соединены с единой центральной канализацией, о самом существовании какового изобретения древнеримской инженерной мысли многие окрестные люди могли и не подозревать.
Прямо перед Коттеджем шла хорошая асфальтовая дорога от самого шоссе – ее протянули к вилле какого-то губернского начальника. Вилла стояла гоголем посреди Поселка банкиров, – так называли это огороженное и охраняемое место поселяне. Туда что ни день ходили беспорядочной толпой по шоссе солдаты: утром в одну сторону, вечером в другую, наверное, их одолжил для строительных нужд богатых людей командир какой-нибудь военной части поблизости.
У банкиров асфальт благополучно обрывался, продлеваясь ухабистой грунтовой сельской дорогой. Но к Коттеджу можно было подъехать в любое время года и в разную погоду. Тогда как уже и в сравнительно не густой дождь в глубину поселка колесным ходом попасть можно было только на самосвале или тракторе.
Поделен Коттедж был между четырьмя хозяевами. У каждого двухэтажная квартира из четырех комнат: три наверху, внизу кухня девять метров и гостиная; санузел, два крылечка и просторный балкон, каковые у нас принято называть на итальянский манер лоджиями, под всем этим -большой бетонированный подвал, там надо было разгрести кучу мусора и откачать воду, чтобы как-то использовать. Соседи все это давно проделали, Гобоист, разумеется, нет.