Мяч, оставшийся в небе. Автобиографическая проза. Стихи

Матвеева Новелла

Двенадцать воронов-братьев кричат: — Жди этой ночью чуда!

И чудо приходит.

Апрель — май 1989

Не скучно ли на тёмной дороге?

«Бегущая по волнам»! Как не обрадоваться новой встрече с этим романом Грина! Ведь, чего доброго, многие его сегодня ЕЩЁ (или УЖЕ) не знают… Правда, был когда-то даже фильм по мотивам «Бегущей» (мне он, помнится, не понравился), а сейчас, по слухам, готовится новый. Насколько он будет гриновским — время покажет… Признаться, «Бегущая по волнам» всегда нравилась мне даже больше, чем «Алые паруса». Даже тогда, когда знаменитый «Секрет» еще не был взят

на абордаж новыми капернскими лавочниками, а пресловутые (так приходится сказать!) паруса — не были разодраны и растасканы ими на рекламу товаров… Слов нет: «Алые паруса» Грина совершенны, но по мне «Бегущая» лучше. Здесь больше приключений, пространства, тайны. Больше догадок о душе человека. О (правда, ни разу не названном вслух) ницшеанстве; о том, как бывают обманчиво хороши и, по-своему, даже трогательны «рождённые повелевать»! Кажется, никто, кроме Александра Грина, — за весь двадцатый век! — не поднимал эту тему в романе. Быть может, я скажу неожиданность, но «Бегущая по волнам» — это СВОЕГО РОДА… гриновское «Преступление и наказание»! Хотя выполнена вещь на редкость галантно, — без единой колкости или резкости по основному адресу. А преступны и наказаны вроде как даже не те. Слишком прямое наполеонство наказано. А непрямое (и главное) как бы учтиво приветствуется… В юности меня это страшно злило! Но не в том ли и весь фокус этой истории, чтобы хоть кого-нибудь разозлить? Думаю, в мировой романистике нет лучшей сцены, чем встреча Гарвея с Фрэзи Грант ночью, в открытом море! Здесь гениально ВСЁ, начиная с вопроса «Где он её прятал?» и до мгновения побега Фрэзи по воде, среди волн и акул… Здесь речь Рассказчика звучит, как музыка, оставаясь ПРОЗОЙ! Здесь бегут мурашки… Слаб оницшеанцу сделать такое! Для этого надо быть не завоевателем, а творцом. Единожды прочитав «Бегущую», вы уже никогда её не забудете. О, пусть мы снова услышим (расслышим!) голос Фрэзи Грант: «Я тороплюсь… Я бегу…» И «НЕ СКУЧНО ЛИ НА ТЁМНОЙ ДОРОГЕ?..»

2003

ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Стихи

ПРОЛОГ

Елизавета и Шекспир

Когда почиют, грешный мир отринув, Монархи, вознесенные судьбой, Нам остаются кости властелинов: Бездушный прах, такой же, как любой. Покуда мир становится товаром Других купцов, какие понаглей, Благодаря — фактически! — фиглярам Мы (если помним) — помним королей. По милости бродячего актера О давнем веке столько разговора, Что в тьме времен теперь светло, как днем! Клянусь Шекспиром и Елизаветой: Не он писал при королеве этой, А королева правила — при нем. 1964

Стратфордский двойник

Шекспир и Шакспер. Это ж ДВА ЛИЦА! Два тёзки. Два — почти однофамильца. А кто-то, между ними всунув рыльце, Перемешал их судьбы до конца. Покуда ШАКСПЕР в стратфордских судах Судился из-за солода в галлонах, ШЕКСПИР блистал в театрах и салонах, Быть может, Лондона не покидав. Уходит ШАКСПЕР, завещая детям Дом, а жене — «вторую койку». Но ШЕКСПИР здоров. (Ведь только в двадцать третьем Друзьям — его оплакать суждено! [66] )

66

«…только в двадцать третьем» — обстоятельство, замеченное именно врагами Шекспира, впрочем, сделавшими отсюда совсем иные выводы.

— А что так странен бюст и стих надгробный? — Злых пращуров спроси, потомок злобный. 13 июня 1998

Гимн чердакам

Мир черенков (и черепков Ползущей с крова черепицы) — Чердак! Чертог луны-царицы, Пристанище былых веков! Здесь мысль плохих учеников И та — парит, подобно птице… Рывков незримых очевидцы, О чердаки! Всех бедняков Дворцы! Под кровельным теплом Вийона зреет здесь диплом… Здесь оперяются поэты В большой полет… Здесь глобус (весь В лучах)… Здесь книги, свитки… Здесь Шекспира университеты! 1990-е

Дух-постановщик

Тень короля играл Шекспир на сцене. Мала ли роль, что грозно так весома? Светло ли ему было в роли Тени? Тепло ли в неприкаянных — как дома? Не так уж плохо, если близко к теме! Певцу, как духу (чу! раскаты грома!) По собственному опыту знакома Роль изгнанных из жизни, лишних в деле. Зачем не взял другую роль? Когда же? Всей пьесы на себе он тащит бремя: Подсказывает, правит, вяжет звенья… Другую роль?! Штурвальному на страже Движенья судна — трудно (в то же время!) Играть на арфе и варить варенье! 1994

Великая роль

Он поступил актером в театр, но на этом поприще вряд ли достиг многого. Роу сообщает, что лучшей ролью Шекспира была тень отца Гамлета.

М. Морозов [67]

Шекспир, должно быть, ростом был высок. А следственно — еще и потому Роль духа-венценосца (видит Бог!) Не мог передоверить никому.

67

Ни в коей мере ни Михаил Морозов и даже ни Роу не подвергают сомнению талант Шекспира-актера. Они лишь поневоле повторяют предание, которое уже нельзя проверить ( примечание автора).

Роль призрака такому-то отдать? Но статью царственной он обделен. А у другого — царственная стать, Но призрака сыграть не в силах он. И только он, глядишь, незаменим — Сей двуединой роли патриарх; Один (за всех), как дух ночей гоним, И оскорблен, как свергнутый монарх. Побойся молний вкруг его чела! И не скажи, что эта роль — мала. 1994

Великий актер — Шекспир

Все роли — на подбор! Востры. Звучат не глухо. Ни зритель, ни актер их не толкуют ложно. Но слишком велика роль Неземного Духа! Другим ее наврядпередоверить можно. Кому, как не ему,она тиранит память? Кто так же здесь высок, и легок, и осанист, Чтоб выступить из тьмы, едва стопой касаясь Подмостков, — а затем, как музыка, растаять?!