Мяч, оставшийся в небе. Автобиографическая проза. Стихи

Матвеева Новелла

«Дворник листья неохотно ворошит…»

Дворник листья неохотно ворошит Под наплывом облетающих аллей. Полог неба предвечернего прошит Обрывающейся ниткой журавлей. За рекою, отражённые в реке, Люди с вилами подъехали к стогам, Точно карлы к великаньим пирогам С циклопическою вилкою в руке. Веет свежестью обоих берегов. Странной яркостью И сказкой дышит быт. За телегами по зелени лугов Тучей ливневою бродит чёрный бык. Ухожу

среди слабеющих берёз. Нет улыбки в их безликой белизне, Тем томительнее з асердце берёт Эта бледность, равнодушная извне. Дети кукол рассадили возле пня И, забыв о них, ушли за бузиной; Куклы зябнут И, уставясь на меня, Отсыревшие, сидят передо мной. 1959

Жду снега

Д олги дни короткие. Ветви в небе скрещены, Чёрные и чёткие, Точно в небе трещины. Плач берёз потупленных… Пни дождём разварены, Точно замков кукольных Древние развалины. Листья под заборами. На осинах вороны — Осени блюстители, Листьев заместители. Ближний лес туманится, Вкривь и вкось проветренный, Дождь резиной тянется… Снег — и тот приветливей: Налетит, завертится, Пень прикроет горкою, На лету задержится За рябину горькую, Всё собой оденет он, Всюду, всюду ляжет он, Всё куда-то денет он, А куда — не скажет он. 1959

«— Как ты можешь воспевать эвкалипты…»

— Как ты можешь воспевать эвкалипты, Никогда не повидав их глазами? — Это клязьминских берёз манускрипты, Как сумели, мне о них рассказали. — Как ты можешь рассуждать про оливы, Непричастная их шуму, их чуду? — Я о них порасспросила у ивы — Шелест листьев одинаков повсюду. — Как ты смеешь, не бывав за пределом, О Манилах толковать, о Гаване?! — Я на лужицы гляжу между делом: Рябь на лужах устремляется (в целом) В ту же сторону, что зыбь В океане. 1959

Попугай

По клетке, шкафами задвинутой, Где книги в пыли вековой, Взъерошенный, всеми покинутый, Он бегает вниз головой. Чудак с потускневшими перьями! Чудит, а под веками — грусть. Язык истреблённого племени Он знает почти наизусть. Язык, за которым ученые Спускаются в недра веков, Где спят города, занесённые Золой раскалённых песков… Язык, что плетьми виноградными Петляет по плитам гробниц И хвостиками непонятными Виляет с разбитых таблиц. Прекрасный язык — но забылся он, Забылся, навеки уснув. Огромный — но весь поместился он, Как семечко, в маленький клюв. Привык попугай разбазаривать Бесценную ношу в тоске; С собою самим разговаривать На умершем языке, В кольце кувыркаться стремительно, Вниманья не видя ни в ком, И сверху смотреть Снисходительно, Когда назовут дураком. 1959

Песня

I

Как сложилась песня…

Как сложилась песня у меня? И сама не знаю, что сказать! Я сама стараюсь У огня По частям снежинку разобрать!

II

Музыка

Вы объяснили музыку словами. Но, видно, ей не надобны слова — Не то она, соперничая с вами, Словами изъяснялась бы сама. И никогда (для точности в науке) Не тратила бы времени на звуки.

III

Натюрморт

Отстала ягода от кисти винограда; Дрожит на кончике — всех меньше и темней… Но презирать её, по-моему, не надо: Наоборот! — Цена картины — В ней. 1959

Какой большой ветер!

Какой большой ветер Напал на наш остров! С домишек сдул крыши, Как с молока — пену, И если гвоздь к дому Пригнать концом острым, Без молотка, сразу, Он сам войдёт в стену. Сломал ветлу ветер, В саду сровнял гряды — Аж корешок редьки Из почвы сам вылез И, подкатясь боком К соседнему саду, В чужую врос грядку И снова там вырос. А шквал унёс в море Десятка два шлюпок, А рыбакам — горе, — Не раскурить трубок, А раскурить надо, Да вот зажечь спичку — Как на лету взглядом Остановить птичку. Какой большой ветер! Ах! Какой вихорь! А ты глядишь нежно, А ты сидишь тихо, И никому силой Тебя нельзя стронуть, — Скорей Нептун слезет Со своего трона.