Мятеж
Шрифт:
– Недостаточно. Ему просто повезло.
– Знаешь, генацвале, что сказал Наполеон, когда ему так сказали про одного его генерала. Он сказал: «Дайте-ка мне побольше таких генералов». Повезло один раз – повезет и другой. Тем более – это не он будет искать, это его будут искать.
– То есть? Кто?
– Збаражский. Комаровский – единственный свидетель, который может изобличить его, он один из немногих, кто хорошо знает его в лицо. Теперь представь, что Збаражский узнает – враг совсем рядом. Как думаешь – он воспользуется возможностью?
– Ты что же, предлагаешь отправить Комаровского в тыл, а потом его сдать?!
– Господь с вами, пан генерал, – я же не подонок какой... Просто мы забросим Комаровского туда, где они точно есть. Не может быть, чтобы Збаражский не узнал о высадке. И дадим ему несколько маяков. Здесь, в Бресте, или уже на той стороне, если появится возможность, будет ждать рота спецназа и группа ударных вертолетов. Цель Комаровского – найти штаб и обозначить его, после чего дело завершит спецназ. Комаровский – живой или нет – эвакуируется вместе со спецназом. А, каково?
– Не нравится. Скверное это дело. Мы заставляем лезть на рожон пацана.
– Он гвардейский офицер. Кем-то надо жертвовать.
Габриелян помолчал, укладывая в сознании предложенное. В принципе, такое бывает, чтобы вывести роту, подставляют взвод, чтобы вывести батальон, подставляют роту. Но такое задание, если уж на то пошло, это верная смерть.
– Хорошо. Куда ты собираешься его забросить?
– Вчера мы смотрели карту. Тебе не показался странным пограничный сектор Ченстохов? Он единственный, где удалось почти сразу уничтожить все казачьи заставы. Как это сделали? В других местах они держатся, где-то удалось эвакуировать, где-то подбросили по воздуху припасы и снаряжение, где-то и подкрепление высадили. Только там – дыра. И у самой австрийской границы. И до того, как все это началось, там неспокойно было.
– Как забрасываем?
– Самолетом. Высотный прыжок. Экипируем по максимуму – он все-таки должен выполнить задачу.
– Думаешь, он прыгал?
– Гвардеец. Должен был.
– Получается, ты хочешь ему раскрыть карты. Все.
Кордава тонко улыбнулся.
– А какая будет разница, если он оттуда не выберется? Лучший агент – тот, который лично заинтересован в задании. А молодой граф Комаровский будет очень заинтересован в том, чтобы поймать пана Збаражского, ох как заинтересован!
Генерал Габриелян хлопнул своего коллегу по плечу, они давно уже поддерживали такой панибратский тон общения, в конце концов, какая разница, армянин, грузин – оба с Кавказа. Давно вместе работали, и напряжения в отношениях, характерного у разведчиков с контрразведчиками, между ними не было.
– Ох, ошиблись со Збаражским. Документы на Змиевского надо было тебе дать. Кто будет его делать?
– Я и сделаю.
– Ну, пошли... генацвале.
– Смотрите внимательно, отмечайте, кто из тех, кого вы увидите, вам знаком.
С этими словами полковник Кордава развернул ноутбук экраном к графу, нажал на кнопку, пуская изображение.
Снимали, очевидно, из толпы, скрытой камерой. Камера прыгала... нет, это даже была не толпа. Просто кто-то снимал... двор какого-то замка, человек идет, камера прыгает, кто-то ее заслоняет, потом опять идет изображение... остановился.
Господи... это же штаб Варшавского военного округа.
– Штаб Варшавского военного округа.
– Он самый. Не отвлекайтесь, граф, смотрите на лица.
Вооруженные люди, много... Какие-то машины, разномастные... Опять люди, у всех оружие, так...
– Борис!
Король (или царь, кто там разберет) Речи Посполитой Борис Первый шел к машинам, одет он был совсем не по-королевски – в какой-то куртке с капюшоном. Но граф Ежи его узнал.
– Великолепно, еще...
Человек, снимающий это, чуть поворачивается...
– Стоп!
Кордава ткнул по клавиатуре, останавливая запись.
– Вот эти... Этот – Радзивилл, я видел его при дворе.
– Теперь он первый министр. Далее.
– А вот это Збаражский!
– Точно он?!
– Точно! – Граф Ежи ткнул пальцем в жидкокристаллический экран, так что изображение заволновалось. – Это точно он!
– Что и требовалось доказать, – победоносно заключил Кордава.
Помолчали. Потом граф Ежи спросил:
– Господин полковник, Змиевский и Збаражский – одно лицо?
Кордава хлопнул в ладоши:
– Великолепно! Как догадались?!
– Да уж догадался... Когда вы выбежали из комнаты.
– Просто блеск! С вашим умом...
– Да каким умом... Этот... меня вокруг пальца водил, бастард!
– Ну, ну... – Кордава дружески похлопал графа по плечу, – не стоит. Он и в самом деле полковник разведки, это его работа, водить людей за нос. Он и нас обманул – меня, Дро Арташесовича, всех нас. Понимаете?
– Это из-за него?
– Ну... В том числе и из-за него. Понимаете, пан граф... После событий в Бейруте аналитики пришли к выводу, что все это стало возможно в том числе и из-за недостатка информации и проблем с обменом ею. Было принято решение значительно усилить средства разведки и упростить доведение информации до ее... скажем так, потребителей. Была поставлена цель, чтобы любая информация о сложившейся обстановке была доступна командиру взвода в течение максимум пяти минут, чтобы он, находясь на поле боя, мог беспрепятственно получать любую информацию, даже со стратегических средств разведки. И примерно так же начала перестраиваться разведка. А вот Варшава показала ошибочность этого. Я был в штабе, когда все только начиналось, и кое-что могу сказать. Информации было море, мы даже подключились напрямую к полицейским камерам слежения в городе, пока там не оборвали связь. Такое море, что в ней можно было утонуть – но она была противоречивой, и мы не могли принять нужное решение. Информации было больше, намного больше, чем мы могли проанализировать и оценить. А потом стало уже поздно. Немалую роль в этом сыграли Збаражский и такие, как он, – они поставляли в большом объеме ложную информацию, отдавали противоречащие друг другу и не отвечающие требованиям складывающейся оперативной обстановки команды, в общем, делали все, чтоб не позволить нам вмешаться, пока простые демонстрации и беспорядки не переросли в широкомасштабный вооруженный мятеж. Мы уже знаем, что мятежники захватили часть складов, взяли все имеющееся там оружие, тоже явно не обошлось без Збаражского. Теперь он приближенный нового царя Польского, видишь сам.
– Но почему он это делал? – недоумевающе спросил граф Ежи.
– А ты еще не понял, поручик? – удивился Габриелян. – Все это он делал потому, что он – предатель, вот почему он это делал.
– Скорее всего, Збаражский – британский или австро-венгерский агент, выполняющий указания Вены или Лондона. Мы сейчас подняли его личное дело, проверяем все, что только можно, но... уже поздно. Кстати, вы не задумывались над тем, как могло получиться так, что взорвали штаб округа? По нашим данным, он был взорван в тот день, когда вы там были последний раз, вы чудом остались в живых. Там было оцепление? – спросил полковник.