Мятежница

Эльденберт Марина

— Вы родились в Артане? — спросила я, поправляя разложенные в беспорядке шкуры.

— Да. — Если Кейн и удивился вопросу, то вида не подал.

— И ваша мама была из Нифрейи?

Князь внимательно посмотрел на меня, но все-таки кивнул.

— Разве такое возможно?

— Как бы еще я выучил нифрейский?

— Я имею ввиду, — решила уточнить, — что Нифрейя — закрытая страна, ее могут покидать только те, кто…

— Принадлежит к княжескому роду и их сопровождающие.

Я тут же вспомнила о Зои и ее свите. Маннцы путешествовали

с нами, но вели себя очень замкнуто и обособленно. Видела, как Кейн пару раз совсем недолго беседовал с невестой у кромки реки, но ночью неизменно возвращался в свой шатер. Ко мне. Как к этому относится княжна, я не знала, поговорить с Зои нам не довелось.

— Все равно не понимаю. У княгини не оставалось собственных детей, только племянник… Единственная дочь погибла.

— Погибла, — холодно подтвердил Логхард. — Она умерла в Артане.

Тишина повисла такая, что слышно было потрескивание дров в костре. Я не мигая смотрела на Кейна, пораженная его откровенностью. Сердце грохотало в груди, ладони вспотели от волнения. А вот он смотрел будто сквозь меня, глубокая складка залегла между бровей, губы сжаты. Не злость или раздражение, но он казался далеким и погруженным в собственные мысли.

Я была рада такой передышке, потому что в голове никак не укладывалось то, о чем мне поведал артанец. Конечно, я уже знала, что мать Кейна из Нифрейи, но… Не связывала с той старой историей, которая случилось задолго до моего рождения, и которую знал каждый нифрейец.

Нифрейя всегда была закрытой страной, но раньше мы вовсю торговали с другими странами и собирались заключить союз с Раудией. Залогом такого союза должен был стать брак раудийского князя с княжной Анной, дочерью ее светлости. В назначенное время княжна вместе со свитой и отрядом магов отправилась к жениху, но раудийцы оказались предателями. Им нужен был не союз, а приданное, которое Анна привезла с собой. Огромный запас магии разума.

Анну и всю ее свиту вероломно убили, магию — забрали. Об этом нифрейцы узнали, когда раудийская армия подошла к вратам Ортоса, чтобы пойти войной на нашу страну. Раудийскому князю было мало княжны и дружбы с Нифреей, он хотел заполучить Древо. Говорят, что его армия прошла несколько рубежей Врат, прежде чем навсегда сгинуть в Лабиринте. Никто и никогда не подходил к Нифрейе так близко.

Никто, кроме Кейна Логхарда.

Я столько раз слышала эту историю: сначала в детстве от отца, затем от придворных в замке Норг. Ее пересказывали с печалью и яростью в сердцах. Но совсем не помню, чтобы кто-то упоминал Артан. Об артанской армии и ее правителе заговорили гораздо позже, после того, как у власти стал Логхард, которого в народе очень быстро окрестили Мраком.

Мог кто-то из свиты княжны выжить? Некоторые фрейлины получали место подле княгини не только благодаря знатному положению, а потому что обладали различными магическими талантами. Например, моей матери подчинялись магия земли и магия разума. Среди нифрейского дворянства вообще было много тех, кто

умел читать чужие мысли или закрывать от других магов свои. Конечно, их сила не шла ни в какое сравнение с родом Фэранса, и уж тем более рядом не стояла с могуществом Кейна. Его матерью вполне могла быть одна из фрейлин из свиты княжны Анны, но…

Кого я обманываю? Дар артанского князя настолько силен, что он может быть только внуком княгини.

Во рту пересохло, от собственного открытия закружилась голова. Потому что передо мной сидел прямой наследник нифрейского трона. Мой князь. Тот, кому я обязана служить ценой своей жизни. Тот, кому по праву принадлежит Древо.

Эта новость морской волной сбила меня с ног и утащила под воду целиком. Почему мысль о таком не пришла мне в голову в самом начале? Особенно зная, что Кейн — маг разума. Сильнейший маг разума!

Хотя почему я должна была так подумать?

Обычно дар мага соответствует магии ближайшего источника, расположенного на землях, где он рождается. Так, среди маннцев много каменных магов, среди артанцев — огненных. Но бывает и такое, что природа шутит и дарит иную силу. Или не дарит вовсе, как случилось со мной. Кейн вполне мог просто родиться со склонностью управлять чужим сознанием, а не унаследовать ее. Я приняла это на веру и не задумывалась, что может быть иначе.

Просто не задумывалась.

Но если Кейн наследник, то я должна ему обо всем рассказать. Про то, кто я такая. Про княгиню. Про Древо.

«Никому не рассказывай об этом. Никому не доверяй свои мысли», — в памяти зазвучал напряженный голос ее светлости. От воспоминаний о той по-настоящему страшной ночи сердце защемило от боли. Перед глазами снова возник занесенный княгиней кинжал и смертоносный удар, навсегда оборвавший ее жизнь. А затем Мрак, переворачивающий тело ее светлости носком сапога и приказывающий сжечь высохшее Древо.

«Тварь».

Так он сказал. Ярость, сверкнувшую в его голосе и во взгляде, ярость, вспыхнувшую в моей душе, я вряд ли когда-нибудь забуду. Даже сейчас меня передернуло, пусть с тех пор произошло много всего.

Как можно так обращаться со своей бабушкой, пусть даже покойной? Зачем идти войной на родину собственной матери? Почему нельзя просто договориться? Зачем завоевывать свой народ и грабить богатства, которые принадлежат тебе по праву? Не разрушать Врата Ортоса, как злейший враг, а войти в замок Норг светлейшим князем.

Вопросов было гораздо больше, чем ответов. Это все просто не укладывалось в моей голове.

Княгиня приказала передать частицу Древа князю Броку, как единственному наследнику. Доверила источник мне, чтобы Мрак не мог прочитать мои мысли. Значит, ей наверняка было известно о его даре. Но знали ли Кейн и ее светлость о том, кем приходятся друг другу?

— Кем она была? — спросила едва слышно.

Кейн будто очнулся от забытья, потому что сначала посмотрел на меня непонимающе. А после мгновенно закрылся привычной ледяной броней.