Мятежный рейд
Шрифт:
— Зачем, капитан?
— Чтобы в пустой твоей голове хоть что-то появилось! — рыкнул шкипер и ткнул пальцем в чернеющие на горизонте линии, обозначавшие флотский рейд. — Они точно поворачивают к Натандему. Вон те холмы, которые едва видно — это место слияния Эритии с Роканой. Мы там будем завтра. А Эбонгейт появится через два оборота малой стрелки хронометра.
Любил витиеватости Оскар Хубальд. Нет, чтобы сказать, «через два часа». Видать, волнуется из-за открывшихся обстоятельств. Боевые действия в междуречье, какого бы масштаба и интенсивности они не были, очень больно бьют по судоходству, особенно страдают купцы.
На мостик поднялся дон Ансело. Он тоже разглядел на небе плывущую
— Позволь, командор, дать сигнал бойцам быть наготове, — Михелю не нравился расклад, как и нам, впрочем.
— Думаешь, сейчас на Рокану рванут все шайки, которых спугнули патрули?
— Они не такие идиоты, чтобы лезть на открытое место, спрячутся в плавнях, — мой заместитель окинул взглядом реку. — Смотрите, здесь становится тесно.
И в самом деле: мимо нас по течению проскочили несколько одиночных судов с поднятыми «тревожными» вымпелами. Алые раздвоенные прямоугольные полотнища, похожие на ласточкины хвосты, трепетали чуть ли не на каждом корабле. К берегу торопливо причаливали рыбацкие лодки, показались еще два барка.
— Кажется, закрывают судоходство на Эритии, — спокойно произнес Хубальд, старательно пряча тревогу в голосе. — Корветы не зря крутились возле фрегатов. Значит, Натандем станет центром войсковой операции.
— Странно, — заметил дон Ансело. — Мятежники еще даже не начали боевых действий, а король развернул армию и готовится к войне.
— Есть такое понятие: превентивный удар, — я машинально вытащил из портсигара, сделанного мне из ясеня по заказу одним умельцем-краснодеревщиком, и украшенного великолепной резьбой, очередную пахитосу, чиркнул спичкой и запыхтел, старательно раздувая алый огонек на кончике. — Тактика не нова, имеет шансы на успех. Таким образом будет нанесен минимальный ущерб крестьянским хозяйствам, бунт не перекинется на соседние провинции. Возможно, у военных есть данные о сроках начала выступления мятежных баронов. Сейчас всех причастных арестуют, и всё затихнет само по себе.
Я не сказал только одного. Король Дарсии — определенно не дурак. Он знает куда больше своих генералов, поэтому и заторопился. По древним феодальным уложениям бароны имеют право на бунт, если их что-то не устраивает. В таких случаях подключаются переговорщики, чтобы выяснить требования восставших. Никто не хочет затяжную войну. Правитель это понимает, как и те, кто стоит на противоположной стороне. Но сейчас Аммар закусил удила. Значит, поступила информация о более глубоком замысле всей этой заварушки. Не связана ли она с бароном Шаттимом и Котрилом? Есть угроза существованию династии Адальгримусов? Версия не лишена смысла.
— Капитан Ансело, найдите сигнальщика и дайте приказ по отряду: готовность номер два, выставить наблюдателей, оружие держать при себе, — отчеканил я. — При появлении Патруля на палубе не светиться, сидеть в трюмах, чтобы не возбуждать Стражу.
— Слушаюсь, командор, — Михель ловко, как заправский матрос, скатился вниз с мостика, не касаясь ногами ступенек, опираясь лишь на лакированные перила.
Я остался на месте, лениво дымя пахитосой. Мы еще до притока Эритии не добрались, а уже такая суета идёт, словно на западе провинции развернулись полноценные боевые действия. Успокаивало отсутствие Патрульного Корпуса. Еще ни один сторожевой корвет не промелькнул над нами или по реке. Значит, есть предположение, что армия пытается локализовать место будущей зачистки в пределах Натандема и левого берега Эритии. Неужели у мятежников есть умные люди, которые понимают, что в междуречье оставаться нельзя? Я бы, к примеру, вырвался на оперативный простор и пошёл двумя колоннами на Рувилию и Суржу. Как говорится, хотя бы попугать высшую аристократию. Мне-то плевать. Я как раз за хаос, чтобы Дарсия немного отвлеклась от войны с моей империей, а там глядишь — и мирный договор подпишут.
Через означенное шкипером время показались знакомые очертания Эбонгейта. В свете заходящего солнца черепичные крыши домов казались облитыми густой бурой краской, а белые стены внезапно почернели от набегающих глубоких теней. Знакомый замок эрла Ронессо, стоявший на возвышении, наоборот, казался желто-красным от нависающих над ним закатных облаков.
Показалась знаменитая коса Личбо. С момента последней с ней встречи она стала куда шире из-за спадающей потихоньку воды. Песчаные наносы опасно уходили вглубь реки, но даже невооруженным глазом было видно, что малейшее отклонение от фарватера грозит тяжелыми последствиями. Стоит одному судну сесть на мель, мы застрянем здесь надолго. Надо будет выгружать товар, тянуть канатами тяжёлый корабль на глубокое место и повторять операцию строго в обратной последовательности. Пенберти будет рвать волосы на голове, а у него их не так много осталось.
К моему облегчению Хубальд очень умело и спокойно провел «Эпиналь» по узкому фарватеру, обозначенному бакенами. Как по ниточке, не отклоняясь ни на один галс. Он лично стоял за штурвалом и с окаменевшим лицом глядел вперед, изредка подавая команды своему помощнику.
И только когда Эбонгейт с причалами, забитыми кораблями и лодками, проплыл мимо нашего каравана, отдал штурвал вахтенному и зычно рявкнул:
— Паруса долой, встать на якорь!
Глава 11
Коварные планы речного барона
Наш поход продолжался с той неторопливой плавностью, когда совершенно перестаешь обращать внимание на то происходящее где-то там, за бортом корабля, на берегу. Безбрежные просторы Роканы, по которой шел караван, навевали скуку, с которой приходилось бороться самым беспощадным образом. Каждое утро в небо взлетал звонкий сигнал отрядного горна, и на всех четырёх торговых суднах начинались занятия. Я вместе с доном Ансело самолично объезжал их на шестивёсельной шлюпке, поднимался на палубу, чувствуя себя инспектором, чья должность на имперском флоте Сиверии была чуть ли не главной в Адмиралтействе. Главной она считалась, конечно, среди гражданских чинов. Тем не менее, эти господа имели право носить мундиры полувоенного кроя с серебряными позументами на обшлагах, шпагу без драгоценностей и шляпу с пышным плюмажем, отчего выглядели, мягко говоря, смешно. Не знаю, было ли это гениальной задумкой императора или его головастых советников, но ходило мнение, что инспекторская должность была навязана Адмиралтейству с целью пристроить хоть куда-нибудь толпу бездельников, околачивающихся возле престола. Соответственно, зная об этом, флотские относились к ним с лёгкой брезгливостью, как к надоедливым клопам в матросских кубриках. Неизбежное зло, которое следовало пережить. Но это всё в прошлом. Даже не представляю, когда вернусь в Сиверию.
Меня больше всего интересовала Озава, точнее, как она осваивает лекарские премудрости, основанные на магических принципах. Для этого я свел её с судовым доктором Мэллоком — чудесным пожилым дядечкой, щеголявшим в темно-зелёном сюртуке с серебряными пуговицами, с выдавленным на них гербом в виде двух мензурок, обвитых мудрой змеёй с короной на голове. У Мэллока была частная практика, но он с радостью подписывал контракт с купцами, если вдруг финансовая составляющая его кошелька вдруг резко уменьшалась. У него сложились хорошие отношения с Максэнли, и тот по-дружески предложил ему место в караване.