Мятный поросенок
Шрифт:
– Вот ты где, Тео! Я тебя уже сто лет ищу!
Тео отвечал спокойно:
– Полл, ступай отсюда. Ступай на ярмарку.
Рот и глаза казались черными провалами на его полотняно-бледном лице, и весь он чужой, холодный. Она неловко рассмеялась:
– Что ты здесь делаешь? В прятки играешь?
Он повторил так же ровно и бесстрастно:
– Ступай, Полл.
Она, уже с детским капризом:
– Нет, и все, пока не скажешь, что ты здесь делаешь.
– Это тебя не касается. Мы с Ноем должны кое-что уладить.
Он глядел на нее темными чужими глазами, и она вдруг забоялась.
Ей не хотелось в этом себе признаться: разве может она бояться Тео? Она проговорила:-
Вы что, деретесь, что ли? Драться глупо...
Но голос ее замер сам собой, страх еще усилился. Ной неуклюже переступил с ноги на ногу, пробормотал:
– Она права, давай кончим все это. (Но Тео покачал головой.) Я не хочу больше. Да и раньше не хотел.
– Голос его звучал тревожно, невесело.
– Ты сам тянул эти дела.
– Вот теперь и покончим, - сказал Тео.
– Другого выхода нет.
Его голос звенел, как тетива лука. И Полл подумала - нет, она поняла: Тео опасен. Она шепнула:
– Ной!..
Хотела предупредить его, но он усмехнулся, и это было неразумно с его стороны: Тео резко повернулся, вздохнул со свистом, откинул голову и сжал кулаки. Ной окинул его глазом с головы до ног, проговорил уже раздраженно:
– Да не желаю я драться бог знает из-за чего. Пора бы тебе п ов з р о с л е т ь, Гринграсс.
Но эти слова, будто эхо давней обиды, памятной еще с того раза, там, на катке, оказались для Тео той самой последней каплей. С резким криком он кинулся на Ноя. Притом успел сделать ему подножку, тот потерял равновесие, опрокинулся, но тут же вскочил. Они схватились, хрипя, и рыча, и толкаясь, обнявшись, будто в каком-то дурацком пьяном танце. Они теперь были на равных, одного роста и в одном весе, но Тео озверел от ярости, а это, известно, преимущество. Оторвавшись наконец от Ноя, стукнул его по горлу - убийственный удар, от которого Ной сразу задохнулся. Тео нанес еще удар, в живот, Ной согнулся и упал. Тео пнул его ногой, скорчившегося возле какого-то могильного камня. И тут Полл увидела лицо брата - бледное, яростное, страшное.
– Стой, Тео!
– закричала она отчаянно.
– Стой!..
Он обернулся на мгновение, но не послушал - бросился на Ноя, вцепился ему в глотку. Он тряс его, и Полл видела, что голова Ноя вяло болталась. С визгом она вцепилась в волосы Тео и стала тянуть изо всех сил, откинувшись назад всем телом, так что каблуки у нее в землю ушли. Он рявкнул, ударил ее, но она не разжала пальцев, пока не оттащила его от Ноя. Только тогда отпустила. И попятилась в испуге. Но Тео не отошел следом за нею, он стоял молча, уставясь вниз.
– Подымайся, - проговорил он наконец.
– Не валяй дурака.
Ной, однако, не шевелился. Он лежал на земле, как куча тряпья, глаза полуприкрыты и заведены под веки, рот разинут. Полл промолвила:
– Он как мертвый!
– Не может быть, - сказал Тео, и она увидела ужас в его глазах. - Почему ты меня не остановила?
– Тебя разве остановишь?
Он мотнул головой, сглотнул. Ветерок налетел на высокие кроны деревьев, донес до них музыку далекой ярмарочной карусели. Полл сказала:
– Ной не виноват, вообще не виноват. Я не про сейчас, хотя он не хотел драться, но ведь и раньше тоже! Ничего он не вымогал, он просто дразнил тебя, вот и все. Ты сам все затеял.
– Не знаю, - проговорил он.
– Все спуталось...
Она договорила, уже с победой:
– Ты сам начал эту ссору, потому что он обозвал тебя гномиком. Вот и вся причина, другой не бывало. А теперь ты убил его, и все из-за этого.
Тео слушал как завороженный.
– Полл...
– выговорил он.
Но тут она заплакала.
– Бедный Ной, - всхлипывала она.
– О, бедненький Ной!..
Слезы хлынули дождем. Бедный Ной... Но ведь и Тео тоже бедный! Она выкрикнула на одном дыхании:
– Беги, Тео, убегай, пока никто не видел! Поймают, посадят в тюрьму!
Он ответил с горечью:
– Нет уж, спасибо. Теперь, когда я знаю, что ты про меня думаешь, какой я подлец и негодяй, я уж лучше останусь. Пусть меня поймают и повесят.
Она заплакала еще пуще. Сквозь пелену слез лицо Тео колыхалось перед ней.
– Послушай, Полл, - говорил он.
– Я не могу убежать, я просто не могу его здесь оставить...
Ее плач перешел в короткие, отpывистые всхлипы, и тут вдруг она услышала чей-то громкий голос:
– Ты, дурочка-бабушка, кончай голоситы!
Она замолкла, поперхнувшись. Ной сидел на земле, ухмыляясь. Она отерла глаза, но нет, ей не почудилось.
– Значит, - проговорила она, - ты только притворялся?!
– Ну да, чтобы остановить этого типа.
Он поднялся и тщательно себя ощупал, будто хотел сосчитать, сколько костей у него переломано. Потом улыбнулся Тео с озорным видом:
– Ну что, здорово я тебя купил, да?