Мятный поросенок
Шрифт:
– Всего на год-другой старше вашей мамы. И если и выглядит старее, то лишь потому, что жизнь ее не баловала. Муж и двое детишек погибли от чахотки, один Ной у нее остался. Но ты права: мама и она никогда не дружили. Особенно после того, как мама и Джеймс поженились. Если уж по правде, то Мериголд сама за него хотела, а он ее и не замечал. В тот день, когда они венчались, Мериголд легла в постель и целый месяц отказывалась вставать, пока отец ее не выпорол. После этого она совсем подурнела, хотя и до этого не блистала...
– Но вы, тетя Гарри, не ответили на мой в о п р о с.
– Ты получил тот ответ, какой я сочла для тебя нужным!
– рыкнула тетя Гарриет, внезапно давая выход своей ярости, будто с цепи сорвалась.
– Хорошие дети те, которых видно, но не слышно. Или вы этого не знаете?
Они смолчали. Когда у тети Гарриет такой вид и такой голос, то лучше молчать. Или сменить тему разговора. Полл объявила изумленно:
– Глядите-ка, Лили! И без пальто!
Лили бежала им навстречу, ее медные локоны тряслись, передник бился по ветру.
– Наконец-то! Где вы пропадали целый день? Мама и папа приехали, они уже сто лет как здесь!
Папин пароход отбывал в канун рождества. Всего два дня оставалось, но завтрашний день весь принадлежал им. И уж папа постарался, чтобы этот день стал похож на бесконечные счастливые каникулы.
– Мы совершим большое путешествие,- сказал он, - и посмотрим все, что стоит посмотреть. Наймем двуколку в фирме «Ангел», чтобы все на высшем уровне!
И наутро, когда церковные часы пробили десять, он подкатил к дверям в красиво раскрашенной двуколке, запряженной черным лоснящимся пони. Вся семья была одета по-праздничному: мама в своем пальто с турнюром, борта и обшлага отделаны черным стеклярусом; мальчишки в норфолкских жакетах и бриджах, девочки в кружевных юбочках поверх фланелевых панталон, в новеньких жестких баретках на пуговках и в светлых шерстяных пальто с маленькими меховыми воротниками. Папа подсадил их в двуколку, укрыл ноги пледом и сказал:
– Мои три девушки нынче все как принцессы.
День был светлый, солнце уже по-зимнему бледное, и воздух пощипывал свежим морозцем. Когда они тронулись, встречный ветерок донес до них славный запах хорошо вычищенной кожаной сбруи и теплый, густой, чуть отдающий навозом лошадиный дух. Полл слушала, как дробят копыта пони, и ей казалось, что они все время отбивают один мотив: «Папа завтра уезжает, папа завтра уезжает...»
На городской площади было полно народу. Отец и мать приветствовали всех знакомых и кланялись направо и налево, как какие-нибудь царствующие особы.
– Взгляни, Джеймс, вон мисс Гедергуд, - говорила мама.
– Как она постарела! А это Памела Слэп. И старый мистер Маллен, я у него работала. Петли я обметывала для этого хозяина! Останови, дорогой, нельзя с ним не поздороваться, ему будет интересно узнать, что ты едешь в Америку. Не сутультесь, дети, сделайте мне одолжение. Полл, почему у тебя
Полл покачала головой и ничего не сказала. Нет, у нее не живот болел, но все равно ей было больно. Главным образом из-за мамы, потому что она сидит разряженная, такая веселая и красивая, и с такой гордостью рассказывает мистеру Маллену, что отец от них уезжает. И улыбается, будто она счастлива это сообщить.
– Выходит, я теперь соломенная вдова, мистер Маллен. Правда, не надолго, но ведь время, бывает, так тянется!..
– Ну, коли так, - отвечал мистер Маллен, - то, может быть, мы сумеем его чуть подогнать.
Он серьезно глядел на маму, а ребята глядели на него. Они не раз слышали про старого Маллена, который держал большой универсальный магазин и нанимал нескольких женщин, которые в большой комнате над магазином сидели и шили на заказ для его покупательниц. «Рабовладелец, говорила про него мама, - жадный старый черт!» Однако сейчас он выглядел вполне безвредным и мягким, розовый нос картошкой и бородавка на подбородке, из нее волосья растут черные.
– Дела нынче совсем не как встарь, миссис Гринграсс, - сказал он.
– Шестнадцать лет, как вы от нас уехали, а леди Марч все вас вспоминает; мол, ни от одной швеи платье так не сидит.
Мама вытянула губы, чтобы не улыбнуться.
– Что ж, мистер Маллен, я, конечно, обдумаю ваши слова, но пока еще рано про это. Вот эти четверо не дадут мне скучать, вы же понимаете, так что я ничего не обещаю.
– Не заходи слишком далеко, мама, - сказала Лили, когда мистер Маллен отошел.
– А то он подумает, что ты и правда не хочешь на него работать.
– Будет лучше платить, если поверит, что я не слишком нуждаюсь, - ответила мама.
– Я его знаю, старого жулика. А эта леди Марч! Скаредная, как кнутовище, доброго слова в глаза не скажет.
Отец засмеялся:
– Зато, кажется, за глаза не жалеет добрых слов. Так что не притворяйся, ты ведь довольна, по тебе видно.
– Конечно, приятно, - приосанясь, согласилась мама, - когда тебя помнят.
И правда, ее здесь помнили. Двуколка не успела тронуться, подошли еще люди - познакомиться с детьми и потолковать о старых временах.
Многие в последний раз встречали отца и мать, когда они только поженились, - о, неужели это было в 1886 году, а кажется, так недавно! Иные не видели их с той поры, когда старшие ребята были еще малыши и мама привозила их к теткам на побывку. Лили и Джордж слушали эти разговоры гораздо терпеливей, чем Тео и Полл, которым уже казалось, что этот последний драгоценный денек, когда отец еще с ними, утекает, как песок у них меж пальцев. И молоденький пони уже застоялся, мотал гривой и гремел уздечкой. Полл начала зудеть себе под нос, вертеть головой. Отец, заметив это, кивнул маме: мол, кончай свои разговоры. И тут Полл его перебила: