Н 7
Шрифт:
Мне показалось, или она имела в виду не только футбол?
Глава 31
Худший в мире
Вскоре к нам вышел врач, мужчина средних лет с исконно славянской внешностью, и развел руками:
— Я редко видел таких здоровых людей, как она. Ума не приложу, в чем причина ее состояния.
Наталья достала удостоверение, предъявила врачу, тот кивнул, не изменившись лицом. Интересно, что написано в удостоверении и соответствует ли оно тому, кем на самом деле является эта женщина. Ведь
— Пока оставьте ее в отделении, состояние может резко ухудшиться. — Наталья обратилась ко мне: — Александр, огромное вам спасибо за содействие. Вы больше ничем не сможете нам помочь. — Она повернула голову к Тирликасу: — И вы, Лев Витаутович.
Допустим, из сознания Энн извлекут все нужные сведения, и что дальше? Отправят девушку на родину? Вряд ли. Сгноят в застенках? Тирликас говорил, что вообще мало надежды, что Энн выживет. Но если все-таки ей повезет, мне бы не хотелось, чтобы ее закрыли. В конце концов, это может вызвать международный скандал: смотрите — похитили гражданина Великобритании!
— Идем, — скомандовал Тирликас, направляясь к лестнице.
Но я остался стоять, пристально посмотрел на Наталью и попросил:
— Я бы хотел убедиться, что с девушкой все в порядке.
— Я буду держать вас в курсе. — Голос женщины был холоднее стали.
— Идем, — процедил Лев Витаутыч, я почти услышал, как он скрежещет зубами, и направился за ним.
На улице чернела ночь. Корпуса госпиталя, разбросанные по огромной территории и утопающие в зелени, были будто подсвечены золотыми сферами. Мы подошли к машине, уселись. Прежде чем завести мотор, Тирликас сказал:
— Наташа не кровожадная.
— Это понятно. Если Энн выживет… что с ней будет?
— Все зависит от самой девушки и от того, как далеко она зашла. Ты ж понимаешь, что ее ложь мгновенно вскроется, и мы узнаем о ней все.
— Допустим, она просто пешка, что тогда? — поинтересовался я.
— Тогда подлечим и отпустим домой. Если захочет. Захочет остаться — поймем, простим, примем. Я бы на ее месте не возвращался. Понимаешь почему и что ее там ждет?
— Несчастный случай. А если она не пешка?
Тирликас пожал плечами.
— Значит, обвинение в шпионаже, скандал и тюрьма. Хотя так и эдак будет скандал. — Витаутыч усмехнулся. — Он уже набирает обороты. Ты не представляешь, какие высокопоставленные люди в этом замешаны!
— Мне бы хотелось знать, какова ее дальнейшая судьба. Не чужие все-таки люди.
— Я не могу тебе этого обещать. Ты же видишь: уровнем доступа не вышел. Мне самому интересно. Рано или поздно это станет известно.
Тирликас включил фары — два луча разрезали ночь, и мы покатили мимо тусклых фонарей к КПП. Я включил телефон, и на экране высветилось, что сейчас начало первого, то есть уже наступило завтра. Рина, наверное, извелась! Я сразу же ей написал: «Извини, что поздно. Тел. был выключен. Буду через час-полтора. Мы с ЛВ вынужденно уехали». Видимо, девушка ждала от меня вестей и ответила через две минуты:
Другая бы уже весь мозг выела чайной ложкой. Спасибо тебе, мироздание, за самую адекватную девушку в мире! От осознания этого сердце наполнилось теплом. Как я мог не разглядеть ее?! Осел тестостероновый, за красивой оберткой погнался!
Я откинулся на сиденье, потянулся. До чего же бесконечно-длинный день! Мозгу кажется, что игра с «Кардиффом» была позавчера, а тело говорит, что таких матчей я провел как минимум три, и больше всего на свете оно хочет спать. Но нельзя. Вырублюсь — накроет откатом.
Перед внутренним взором снова крутнулась рулетка. Пронесет? Не пронесет? В последнее время я отделывался слишком легко. Но Тирликас предупрежден, Рина тоже. На худой конец скрутят меня, отваляюсь день, перетерплю.
Мысли снова и снова возвращались к Энн. Наверное, сейчас, в окружении чужих людей, она чувствует себя морской свинкой в стеклянном лабиринте. Я убеждал себя, что она взрослая девочка и знала, на что шла, когда ехала сюда. Вспомнилась двойственность ее желаний. Или не знала? Если работал наш суггестор-предатель, она могла делать это помимо воли.
Не заметив того, я выругался вслух:
— Вот же черт!
Мы как раз проезжали мимо КПП, где перед нами сразу же поднялся шлагбаум. Поймав взгляд Витаутыча, я поделился своими догадками. Он немного помолчал и, глядя на золотую в свете фонарей дорогу, сказал:
— Да, похоже на то, что использовали девочку втемную.
— Считают, что она наша, и потому не жалко?
Тирликас шумно выдохнул.
— Да какая она наша?! Лес рубят — щепки летят. И все равно, хвойные это или лиственные. Хоть трижды преданный системе, ты — всего лишь винтик, который нужно заменить. Саша, если не можешь повлиять на ситуацию — отпусти ее.
Чтобы отвлечься, я отключил на телефоне режим приоритета, когда высвечивались сообщения только от близких, и принялся разгребать корреспонденцию. Ответил на поздравление Семерки, отписался Димидко, что все со мной хорошо и скоро буду. Обнаружил сообщение от Мищенко, коменданта из общаги, где я жил, когда только попал в этот мир. Василий Ильич поздравлял меня и писал, что гордится мной. Я пожелал ему тихих жильцов и здоровья. Много кто из Лиловска отметился — замучился всем отвечать, в итоге разослал всем «спасибо» со смайликом. В этом мире их называли улыбками.
Искренняя благодарность этих людей отогнала дурное настроение. Чтобы закрепить эффект, я вспомнил свою прошлую серую жизнь, особенно — последние месяцы. Казалось, что не осталось ни радости, ни надежды. Я и мечтать не мог, что судьба так мне улыбнется.
Интересно, а Звягинцев как? Я нашел его страничку и с трудом узнал в подтянутом мужчине того тюфяка с потухшим взглядом. Значит ли это, что у них с Аленой все хорошо? Скорее всего да, он — публичная персона и не должен освещать свою личную жизнь. А вот Алена еще как освещала. Я невольно улыбнулся. Три месяца назад она родила. Двойню. Мальчика и девочку.