Н 7
Шрифт:
Внизу он все-таки меня настиг и без зазрения совести сказал:
— Александр, пожалуйста, если не сложно, скажите пару слов моим гостям.
Я покосился на сцену, где с потолка спустился пилон, зафиксировался в углублении сцены, и к нему шли три девушки: блондинка, азиатка и, надо же, где-то нашли темнокожую красотку.
— Сколько стоит входной билет? — не сдержал яда я. — Тридцать процентов от прибыли. Наш банкет все равно спонсирует государство.
Свет стал приглушенным, по залу побежали разноцветные огни стробоскопа, но даже так было видно, как Радин побледнел, его вытянувшееся
К нам шагала Энн. Причем не от бедра, как раньше, а словно Русалочка, которой каждый шаг причинял боль.
— Сколько стоит входной билет? — повторил вопрос я.
Энн кивнула Радину, который принялся целовать ей руку, и ответила:
— Я попросила его у директора нашей команды, он не стал возражать, правда, проводил меня аж до двери ресторана.
— Привет, дорогая, — улыбнулся теперь уже я.
Радин вытаращил глаза.
— Вы знакомы?
— Конечно мы знакомы. — Энн вымучила улыбку. — Александр приезжал к нам в Кардифф, и я не могла не познакомиться с земляками, в том числе с ним.
Я сосредоточился на желаниях Радина: он боялся. Просто боялся непонятно чего и хотел, чтобы мы с Энн поскорее разошлись. Неужели вот так просто я нашел крота, и если потянуть за ниточку, можно выйти…
Я встретился взглядом с Тирликасом, стоящим на балконе второго этажа и мило беседующим с той самой синеглазой пышкой. Он кивнул вроде как ей и отвернулся. Жаль, что он не телепат!
Под ложечкой засосало, и по позвоночнику начало подниматься колючее, льдистое дурное предчувствие. Если убийства одаренных и Англия связаны, это может быть опасно. Не героем я себя ощущал, а червяком, нанизанным на крючок, вокруг которого сновали рыбы.
Глава 29
Не то, чем кажется
Обстановка в «Гранте» уже не виделась пафосной и праздничной. Скорее она теперь напоминала бар «От заката до рассвета», где идет разгульное веселье, но непонятно, под чьей личиной скрывается упырь. Нина, где же ты? Она должна была нас сопровождать под видом охранницы. Ее убили? Или, может, она и есть тот самый упырь?
Я выставил локоть, Энн взяла меня под руку, и мы направились вглубь зала к пустующим столикам.
— На тебе лица нет. Голова так и болит?
Девушка вздохнула.
— Такое впечатление, что стало хуже. Не сплю. Глотаю таблетки горстями, чтобы глушить боль, когда надо улыбаться.
Спину сверлил чей-то недобрый взгляд, аж почесать между лопаток захотелось. Я обернулся, думая, что это или Радин, или кто-то из гостей, что обосновались на втором этаже, но на балкончиках никого не было, потому что стриптизерши ушли на перерыв, смотреть стало не на кого, и снова заиграл оркестр.
И все же кто так меня ненавидит? Я подумал на завидующего Жену, но встретился со взглядом Погосяна, и меня до костей пробрало. Мика сразу же отвернулся. Ревнует. Думает, что я обманываю девушку, которую он любит. И как объяснить, что это не так?
— А после таблеток я как чумная, — все жаловалась Энн. — Сонная. Целыми днями бы лежала.
Я отодвинул стул от столика, стоящего у окна, помог Энн сесть, занял место напротив нее. Подумав немного, пересел ближе и прошептал одними губами:
— Александр Радин, организатор, — он ведь наш?
— Ты о чем?
Удивление на лице девушки было искренним.
— Он так занервничал, когда ты пришла. Может, ты нас познакомишь? — закосил я под дурачка. — Пусть не волнуется, поймет, что мы заодно.
Я говорил в расчете на то, что намерения Энн выдадут Радина, даже если ей велено молчать о том, что он агент, но, похоже, я ошибся в его причастности. В Энн сейчас боролись два желания: обнять, поцеловать и бежать скорее домой, хоть пешком, хоть вплавь, но — отсюда. Причем второе будто бы пробивалось сквозь помехи. Ничего не понятно. У нее что, раздвоение личности?
— Он просто организовал игру, — сказала девушка. — Ну да, много возил нас по городу, выполнял капризы парней… и мои. Но он вообще не при делах… А вот мороженое тут вкусное! Домой бы взяла, да не довезу.
Очень и очень странно. Девушку научили скрывать мысли? Или и правда я что-то напутал, и она не лжет, а Радин занервничал по другой причине, он ведь сейчас на нас с Энн даже не смотрит. Я повертел головой и заметил крошечную камеру, направленную мне в затылок. Или все-таки смотрит?
Если смотрит, то вот специально для него спич:
— Со мной так и не… ты поняла, — пожаловался я. — Я больше не хочу тут жить. Я хочу в Англию.
Энн развела руками:
— Тише. От меня мало что зависит, а твое время еще не пришло.
Она смолкла, потому что подошел официант, поинтересовался, что мы желаем, я сказал, что Энн — тоже сотрудник футбольного клуба, и он отстал.
Веселье нарастало. Вернулись официантки. Колесо подошел прямо к сцене и вытаращился на красавиц, роняя слюну. Наши выпили и расшумелись. Со второго этажа якобы на танцпол начали спускаться гости и фотографироваться на фоне танцовщиц, но так, чтобы и «титанов» было видно.
Погосян рванул в туалет, его отловила пожилая пара, остановила, что-то ему рассказывая. Переминаясь с ноги на ногу, он позволил с собой сфотографироваться. На обратном пути Мику взяли в оборот пышные тетеньки. Он поцеловал руку одной, потом второй, затем они сделали снимок вчетвером. Пьяному Мике казалось, что его любят, им восхищаются, по факту же тетки просто фотографировались с обезьянкой. Смотрел я на это, и хотелось встать и уйти, и чтобы все наши разбежались. Или просто я до неприличия трезв?
И Тирликас куда-то запропал. Уж не он ли уволок Радина на допрос? А, нет, вон он Радин на балкончике, и там же Колесо в компании дам. Пошел наш кореец по рукам!
Девушка прильнула ко мне и прошептала в ухо, переплела пальцы с моими:
— Думаю, о тебе не забыли. Просто время еще не пришло. А я буду помнить тебя всегда.
И снова она не лжет, но намерение дождаться меня прорывалось сквозь помехи. И все-таки что-то было не так, неправильно. Что? Как ни старался, я не мог этого уловить.