На далеких рубежах
Шрифт:
Харитина Львовна таила надежду оставить Лилю при себе и там уже, где они поселятся после отставки мужа, взять в дом зятя и жить всем вместе. Но вот пристает этот летчик с бакенбардами... Все по телефону вызывает... Выйдет за него Лиля и полетит по свету -- только ее и видели!..
В этот вечер она собиралась поговорить с мужем, посоветоваться, но как-то не решалась. Да и разве он даст хоть слово сказать? "Чушь несешь, старуха", -- отмахнется. Она его хорошо знает!
Поздно вечером, когда Семен Петрович прикорнул на кушетке у себя в кабинете, она позвала Лилю в спальню,
– - Тебе нездоровится, мама?
– - Нет, ничего, Лиля!
– - Она помолчала, подумал, а потом поведала дочери о своих надеждах и планах на будущее.
– - Ну что ты, мама! Я и не помышляю о замужестве. Мне ведь еще год учиться...
– - Смотри, Лиля! Не дружи ты с этим, который с бакенбардами... Увезет он тебя...
– - Нет, мама, не увезет, -- ответила Лиля и почему-то вспомнила о Поддубном. Ей стало как-то неприятно от этого неожиданного воспоминания. Она забралась к матери под одеяло, прильнула к ней. Ей, как в детстве, хотелось уснуть возле матери. Но в голову одна за другой лезли непрошеные мысли. Особенно тяжело ей было от сознания, что Телюков обязательно явится завтра провожать ее.
И он действительно явился, как только Лиля и Харитина Львовна сели в машину, чтобы ехать на станцию.
– - Счастливого пути, Лиля!
– - сказал он, поздоровавшись.
– - Спасибо, -- сухо ответила девушка.
Проводив взглядом машину, Телюков поспешил на утренние занятия по физической подготовке.
Летчики строем отправились на спортивную площадку.
Вскоре прибыл и полковник Слива. Он с молодых лет сохранил любовь к спорту и каждый раз внимательно наблюдал за тем, как его подчиненные выполняют упражнения. При этом он часто бросал насмешливые, а иногда и сердитые реплики:
– - А ну, кто там запутался в колесе, как муха в паутине? Духу не хватает разогнать качели?
– - кричал он летчику, который действовал вяло.
Иногда, желая представить наглядно, а чаще дабы пристыдить какого-нибудь увальня, полковник обращался к старшему лейтенанту Телюкову, лучшему спортсмену в полку:
– - Показать класс!
Телюков чувствовал себя на спортплощадке как рыба в воде. Ловкий, сильный, смелый, он соколом взлетал на снаряд и начинал выделывать такое, что дух захватывало у тех, кто наблюдал за ним.
– - Вот это да! Это -- класс!
– - Семен Петрович притоптывал от удовольствия ногой.
– - Вот как надо работать, тогда и в воздухе соколами себя почувствуете. Понятно?
Летчики знали, что в такой момент с полковником можно и пошутить:
– - Товарищ полковник, покажите теперь вы класс, -- предлагал кто-нибудь из них.
Семен Петрович хмурился?
– - Это при моих-то годах и комплекции?
И все же, засучив рукава, становился в колесо и начинал раскручивать его. Летчики собирались вокруг. Тихонько смеялись, отпускали шутки. Полковник раскручивал все быстрее и быстрее.
– - А вы еще на качели, товарищ полковник, -- подзадоривали его летчики.
– - Ладно, будет!
– - отмахивался тот, доставая неизменную трубку.
– Года не те. Укатали Сивку... Что теперь -- поглядели бы вы на меня лет этак пятнадцать назад.
Майор Поддубный
У обоих были одинаковые взгляды на современное обучение летчиков, оба были противниками упрощенчества.
Майор Дроздов давно уже, насколько позволяла субординация, "воевал" против Гришина и радовался, что в этой "войне" нашел в лице нового помощника командира надежного союзника.
Высокий, мускулистый, майор Дроздов, как акробат, прыгал на сетке. У Поддубного получалось хуже. Однажды он угодил мимо сетки и сильно ушиб колено. Зато гимнаст он был отличный.
– - Мы принимаем вас, Иван Васильевич, в физкультурный коллектив своей эскадрильи, но с условием, что на соревнованиях вы будете выступать на нашей стороне, -- сказал Дроздов.
Поддубный согласился.
После физкультурных упражнений летчиков ожидал завтрак, после которого они разошлись кто в учебный класс, кто на аэродром, кто в тир.
Полковник Слива вызвал Поддубного к себе в кабинет и, рассматривая плановую таблицу, сказал:
– - Вам запланирован контрольный полет под колпаком. Намечалось, что вы полетите с Гришиным. Я имею намерение сам полететь с вами. Вы готовы?
– - Так точно!
– - ответил Поддубный, недоумевая, почему вдруг командиру вздумалось лично проверять его.
Ехали на аэродром втроем: полковник Слива, Поддубный и Гришин. Навстречу дул прохладный утренний ветерок. Вдали виднелся залитый солнечными лучами Копет-Даг. Под колесами шуршал песок. Гришин молча просматривал газету, а полковник попыхивал своей трубкой.
"Спарка" стояла на линии предварительного старта, поблескивая на солнце фонарями кабины и отсвечивая лаком. К полковнику подбежал техник:
– - Самолет к вылету готов!
– - отрапортовал он.
Полковник осмотрел кабину, поднявшись по красной лестнице, проверил заправку баков и, найдя все в полном порядке, расписался в контрольном листе.
– - Потренируйтесь в кабине минут десять, -- сказал он Поддубному.
– Сиденье подгоните по своему росту.
– - Есть!
– - ответил Поддубный и опять подумал: "Не иначе как Гришин накапал".
Полковник пошел на СКП, отдал там необходимые распоряжения Гришину и возвратился ровно через десять минут. Он натянул на голову шлемофон, подвязал к горлу ларингофоны, сел в кабину, нацепил на колено планшет.
– - Полетели?
– - Я готов.
Полет под колпаком -- это полет в закрытой шторками кабине. Выполняется он примерно так: летчик садится в переднюю кабину, а инструктор в заднюю. Самолет взлетает, выходит за границу большого круга над аэродромом и переводится летчиком в режим горизонтального полета. В это время летчик (конечно, и инструктор) проверяет работу авиагоризонта и других пилотажно-навигационных приборов. Убедившись, что приборы работают безотказно, летчик, выдерживая заданную вертикальную скорость, набирает высоту. После команды инструктора "Закрыть шторки, беру управление" летчик закрывает кабину и одновременно устанавливает заданный режим полета.