На далеких рубежах
Шрифт:
Убедившись, что от этой женщины толку не добьешься, майор Горбунов поспешил в штаб, где увидел у машины шофера Челматкина. Тот рассказал, что эшелон прибыл на станцию назначения три часа назад. Собственно, это даже не станция, а глухой полустанок. Телефонная связь с авиагородком испортилась. Подполковник Асинов отстучал телеграмму, а где она ходит, эта телеграмма, никто не знает. Чтобы напрасно не терять времени, он и прибыл сюда своим ходом. А жена старшего инженера села в машину самочинно, боясь, чтобы ее не обошли квартирой.
– - Больных в эшелоне нет?
– - Не слыхать будто.
– - В вагонах тепло?
– - Уж ушам жарко.
Майор Гришин пошел в штаб, чтобы связаться по телефону с Рожновым, но там на него снова насела Капитолина Никифоровна.
– - Я в такую квартиру не пойду! Слышите? Не пойду!
– - А какую бы вы хотели?
– - Хотя бы такую, как у вас.
– - Да ведь и у меня тоже две комнаты.
– - Зато отдельные, мне же дали проходные. А у меня дочь взрослая.
– - Когда же вы успели посмотреть?
– - Что ж, по-вашему, я слепая? Да ведь и вы не слепой!
– - Ладно. Меняюсь с вами. Согласны? У меня, кажется, и площадь чуть больше. Правда, и семья больше, но я согласен на обмен.
Капитолина Никифоровна никак не рассчитывала на такой поворот дела и недоверчиво спросила:
– - А где ваша квартира? Покажите, я посмотрю, -- она явно боялась прогадать.
– - Второй ДОС, второй этаж, квартира шесть. Вот вам ключ. Смотрите, пожалуйста.
Схватив ключи, Капитолина Никифоровна хлопнула дверью и помчалась осматривать новую квартиру. Минут через десять она вернулась.
– - Э, нет, не хитрите! У вас несолнечная сторона, да и коридорчик узковат. А вот командир полка -- вон какие хоромы отхватил! Ничего удивительного... своя рубашка...
Горбунов прервал ее с нарочитой сокрушенностью:
– - Хоромами командира не ведаю. Скажу только: у него точно такие же хоромы, как у меня. Одно лишь преимущество, что окна выходят на солнечную сторону.
Капитолина Никифоровна завертелась, не зная, что делать, что предпринять.
– - Не пойду!
– - упрямо повторила она.
– - Сказала, не пойду -- и все!
Она устало опустилась на диван и всхлипнула, прижимая к глазам платок.
– - У меня взрослая дочь. Ей нужна отдельная комната. Не век же ее прятаться за ширмами от отца... Ванны нет. Ничего нет. И так всю жизнь... Вот у меня сестра... И муж у нее не инженер вовсе, а простой рабочий. Приедешь к ним -- любо-дорого посмотреть: ванна, все удобства. Живут, как люди!.. А тут шатаешься по белу свету как неприкаянная...
Замполит хорошо знал, что собой представляет жена инженера. Однако, вслушиваясь в ее слова, невольно проникался к ней сочувствием. Ведь это правда -- не сладко живется военным, особенно тем, кто странствует, часто переезжает с места на место. Хотелось как-то утешить Жбанову.
– - Не огорчайтесь, Капитолина Никифоровна, вот придет весна, мы заживем здесь, как на даче. Тайга, можно сказать, просто повезло. А что касается вашей Лизы, то я сказал бы: не век ее возле родителей сидеть. Пора уже горлицу в свет выпускать, к какой-нибудь работе пристраивать.
– - К работе?
– - Капитолина Никифоровна подняла на Горбунова заплаканные глаза.
– - К какой работе? Уж не коров ли доить?
– - Хотя бы и так...
– - Вот подрастет ваша дочь -- вы ее и посылайте. А моя дояркой не будет!
Замполит промолчал. Он знал: легче пуд соли съесть, чем переубедить жену инженера.
Весть о прибытии эшелона с быстротой молнии облетела гарнизон, всколыхнула людей. Все с нетерпением ожидали распоряжений. Ведь полк занимал боевую позицию в системе ПВО страны, и даже на короткое время никто не имел права отлучаться, оставить свой пост, ослабить эту позицию.
Замполит обратился в штаб дивизии. В конце концов пришло распоряжение: ограничиться двумя дежурными парами -- дневной и ночной; дежурят преимущественно несемейные летчики и техники, остальные имею право ехать встречать свои семьи.
– - Разумное решение!
– - комментировал приказ лейтенант Байрачный. Его уже нисколько не волновал вопрос, как Биби в босоножках и демисезонном пальто доберется до Холодного Перевала. Этот вопрос был разрешен.
Подмазавшись к кладовщику вещевого склада, он раздобыл у него на временное пользование кожух, валенки и солдатскую шапку-ушанку. Уложив все это имущество в мешок, взвалил его себе на плечи и поспешил к автоколонне, которая выстраивалась на дороге за шлагбаумом.
По примеру Байрачного и другие офицеры бросились к вещевому складу, но оказалось, что Рожнов их опередил. По его распоряжению снарядили грузовик с кожухами и валенками для семей офицеров.
Колонну возглавлял майор Дроздов. Замполит Горбунов остался в гарнизоне и просил Дроздова присмотреть в дороге за его семьей.
Наконец колонна тронулась в путь. Не близко было до станции -- сто двадцать пять километров по тайге и горам.
Офицеры ехали в двух автобусах. Это было прекрасное путешествие. Пели песни, шутили, сыпали остротами. Особенно доставалось от остряков предприимчивому Байрачному. В пути он вдруг обратил внимание на то, что в мешке что-то шевелится.
– - Товарищи!
– - воскликнул он, похлопывая по мешку.
– - Тут какая-то чертовщина!
– - Ой, и вправду шевелится, -- заметил Максим Гречка, ощупывая мешок.
Кто-то весьма кстати вспомнил кузнеца Вакулу, который таскал на спине черта, и пошло, и пошло...
– - А ну-ка, развязывай!
– - Ой, ребята, рожки торчат, ей-богу!
– - Слышите? Пищит!
Мешок поволокли по автобусу, развязали и не успели вытряхнуть его, как из вещей выскочила мышь и скрылась где-то под сиденьями.
– - Обыщите карманы, лейтенант. А вдруг там еще крыса, -- озабоченным тоном посоветовал капитан Марков.