На день погребения моего
Шрифт:
В неосвещенных глубинах огромного устройства паровой молот неустанно разбивал блоки сырого льда, пар поднимался и пыхтел, смешение всех агрегатных состояний воды сразу, сквозь которое девушки, убирающие лед, направляемые метрдотелем с парой кастаньет, разъезжали на роликах между столами, доставляя оцинкованные ведерки с чеканным названием заведения, до краев наполненные холодным веществом в твердой фазе.
Риф присоединился к разгульному салону неврастеников, в котором царила Руперта, путешествующих от одного термального источника к другому в поисках вечной молодости или в попытке убежать от груза времени, когда искал достаточно импульсивных или
В конце концов, они разъехались в Новом Орлеане после постоянной туманной головной боли ночи, которая началась в заведении месье Пешо, где коктейль «Сазерак», который, говорят, изобрели там, по мнению Рифа, не шел ни в какое сравнение с коктейлем, который подавали в баре Боба Стоктона в Денвере, а вот их «Абсент фрапе» — совсем другое дело. Заправившись топливом, компания переместилась во Французский квартал в поисках «более экзотических» средств опьянения — в смысле, если зайти слишком далеко, некоего порошка зомби. Этой ночью Руперта была в облегающем костюме из черного бенгалина с воротником «Медичи» и манжетами из шиншиллы-метиса. Под костюмом только корсет и чулки, в чем Риф имел возможность убедиться ранее во время их привычных вечерних рандеву.
В этом городе вскоре становилось очевидным: то, что вы видели с улицы — не то что не «вся история», но даже не картинка на обложке. Настоящая жизнь таилась в глубинах городских кварталов, за витиеватыми железными воротами, и в черепичных галереях, которые могли тянуться на много миль. Раздавались слабые отголоски музыки, сумасшедший забой, банджо и горны, глиссандо на тромбоне, профессора борделей играли на пианино так, словно попадали по клавишам между клавиш. Магия вуду? Менее всего это было связано с вуду, магия вуду царила здесь везде. Невидимые стражи обязательно сообщили бы вам об этом, самые толстые шеи можно было здесь заподозрить в том, что они предостерегают о покалываниях Невидимого. Запретного.
А тем временем ароматы местной кухни: колбаски чоризо, суп из стручков бамии, лангуст, томленый на пару, и креветки, кипяченые в сасафрассе, доставленные из краев, которые вы никогда не видели, добивали то, что оставалось от вашего здравомыслия. Повсюду на улицах бесшабашные негры. Так называемые Итальянские Беспорядки — их причиной стало предполагаемое убийство шефа полиции итальянской Мафией, еще не потускневшее в памяти горожан, дети любили приставать к незнакомцам, независимо от того, были ли они итальянцами, с вопросом: «Хто убыл шефа?», не говоря уж о «Сестру твою в задныцу».
В конце концов они осели в «Грас-Холле» мамаши Тант, мюзик-холле неподалеку от Пердидо-Стрит в центре квартала злачных мест.
— Да, это, без сомнений, очаровательная виньетка, — кричала Руперта, -— но, роднулечки мои, музыка!
«Наркотик» Бридлав и его «Веселые негры» — оркестр этого заведения, и у всех было предостаточно времени, чтобы прокомментировать вкусы Руперты. Несколько посетителей даже подошли и пригласили ее танцевать, этого было достаточно, чтобы повергнуть ее в странное улыбчивое оцепенение, из-за чего они уходили с недоумением во взгляде, после чего она оглядывалась на Рифа с возмущением, если не в панике.
— Ты собираешься просто сидеть тут, пока эти ухмыляющиеся негры оскорбляют нас обоих?
— Это как? — достаточно добродушно спросил Риф. — Взгляни, видишь, что делают эти люди? Это называется «танцуют». Я знаю, ты танцуешь, я видел.
— Эта музыка, — проворчала Руперта, — годится только для самого скотского совокупления.
Он пожал плечами:
– Это ты тоже делала, я видел.
— О Боже, как вы мерзки. О чем я только думала? Впервые мои глаза открылись, и вы предстали передо мной во всей красе — ты и твоя психически больная страна, фактически разорвавшая себя на части за пять лет этих гонок возвращения в джунгли. Элджернон, мы уходим отсюда немедленно.
— Увидимся в отеле?
— Думаю, вряд ли. Твое место — где-нибудь в вестибюле.
Вот так вот просто она и ушла.
Риф закурил сигарету с табаком и марихуаной и начал обдумывать свое положение, а вокруг заразительные мелодии и ритмы продолжали перекраивать ночь. Чуть погодя, расправив плечи, он подошел к улыбающейся молодой женщине в ошеломительной шляпе с перьями и пригласил ее танцевать. Он заметил беглый оценивающий взгляд, которым она его наградила, но этот внимательный взгляд всё же был на полторы секунды дольше, чем те, которыми его одаривала когда-либо Руперта.
Когда «Наркотик» со своей бандой решил сделать перерыв, Риф спросил у него:
— Что это пили все за вашим столом? Можно мне попробовать?
— Джин с тоником «Рамос». Возьми себе один тоже.
Бармен долго взбалтывал коктейль в длинном серебряном шейкере под медленную внутреннюю синкопу.
Когда Риф принес напитки, за столом кипела дискуссия о теории Анархизма.
— Ваш собственный Бенджамин Такер писал о Земельной лиге, — говорил юноша с явным ирландским акцентом, — в таких пылких выражениях, дескать, мир ближе всего подошел к идеальной Анархистской организации.
— Здесь нет внутреннего противоречия, — прокомментировал «Наркотик» Бридлав.
— Я заметил то же самое, когда играл ваш оркестр, невероятная социальная согласованность, словно у всех вас один мозг.
— Конечно, — согласился «Наркотик», — но это нельзя назвать организацией.
— Как вы это называете?
— Джаз.
Ирландец представился Рифу как Вольф Тоун О'Руни, странствующий мятежник, хотя нет, быстро добавил он, фений — более точное определение, хотя ему это определение казалось, поскольку он из семьи, члены которой состоят в Земельной лиге, его отец и дяди с обеих сторон — среди учредителей, далеко не полным.
— Эти люди изобрели бойкот, — Риф сделал вид, что вспоминает.
— И замечательный метод, если вы бывали в нашей глубинке, в Слиго и Типперари, и всё такое. Будоражит ум кровожадных бриттов, кроме того, иногда заставляет их прекратить свои злобные неистовства. Но в городах сейчас...
Немного помолчав, Вольф Тоун начал взволнованно щебетать:
— В любом случае, спасибо небесам за эти великие и прекрасные США и всё их изобилие, водопад пенни, монет в пять и десять центов, потому что без них мы замерзли бы и погибли, как картошка в сезон крепких морозов.