На грани войны
Шрифт:
— Он хороший человек. Это все, что я хочу сказать.
Молли хитро ухмыльнулась.
— Я все еще замужем, — пробурчала Ханна.
— Я тоже. Но это никогда не мешало мне ценить противоположный пол. Все равно что восхищаться произведением искусства. А этот Лиам Коулман — чертовски прекрасное произведение искусства.
Ханна пыталась и не смогла скрыть свой румянец.
— Просто говорю, — усмехнулась Молли. — Я многое замечаю.
Они вошли в дом через заднюю дверь, стряхнули снег с ботинок и сняли куртки.
На кухонном столе лежали листы бумаги и цветные карандаши, а также открытая банка арахисового масла с торчащей сверху ложкой — полдник Майло.
Дети перешли в гостиную, чтобы поиграть с Призраком и кошками, прежде чем сесть за работу над своим проектом. Тор и Один ползали по ним, выпрашивая внимания. Локи устроился на животе Квинн, Валькирия сидела у их ног, деликатно вылизывая переднюю лапу. Хель, злая, как обычно, отдыхала на вершине холодильника, осматривая свои владения.
Молли выдвинула кухонный стул и села. Она прислонила трость к ноге и сложила руки на столе. Ханна устроилась напротив нее.
Молли пристально смотрела на Ханну. Ее взгляд прожигал Ханну, пока та не сдалась и не подняла глаза.
— Не стоит.
— Все меняется, дорогая. Люди меняются. И часто не в лучшую сторону.
— Я знаю.
— Есть два типа людей. Те, кто преодолевают трудности, когда наступают тяжелые времена, и те, кто не справляются. Иногда люди не становятся сильнее. Они поддаются своему страху и слабости и превращаются в нечто другое, в нечто худшее.
Глаза Ханны обожгло. Она опустила взгляд на стол и уставилась на изношенные деревянные доски, крошечные вмятины и потертости от многолетних семейных ужинов. Ее взгляд переместился на экстренный рюкзак Майло, лежащий рядом с банкой арахисового масла.
Ханна знала, что имела в виду Молли. Она говорила о Ноа. О Ноа, который изменился, стал слабым и опасным. То, что человек не делает, определяет его так же сильно, как и то, что он сделал.
— Ты не обязана такому человеку, дорогая.
— Даже если это кто-то важный для меня?
— Даже тогда, — негромко ответила Молли. — Даже если это кто-то, кого ты любишь.
Ханна повернулась и посмотрела на Майло. Он устроился рядом с Квинн на полу в гостиной, разделив наушники айпода. Их головы прижались к мягкому животу Призрака, пока большой пир шумно храпел.
У Ханны защемило в груди — не за себя, а за то, что ее маленькая семья развалилась на куски, не успев собраться воедино. Ее сердце шептало правду, которую она знала, но еще не могла произнести вслух.
Глава 24
Ханна
День сорок восьмой
Когда Ханна и дети вернулись в «Винтер Хейвен», уже стемнело.
Она оставила Призрака с Лиамом на ночь. Ей очень не хотелось этого делать,
Призрак не из тех собак, которых можно держать взаперти. Он рожден для того, чтобы гулять на свежем воздухе, чтобы бродить по открытым пространствам и защищать свою стаю.
Как и она, он провел годы на цепи, в заточении, в ловушке. Она не хотела больше никогда его запирать.
Ханна вошла в дом, открыв его ключом, и прошла внутрь, полусонный Майло прижимался к ней.
Она поставила переноску с ребенком перед диваном. Шарлотта зашевелилась, и она осторожно покачала ее. В доме было тепло, повсюду горел свет.
Ноа разжигал огонь в камине. Он обнял Майло. Ханну он не обнимал. Она и не просила.
Они поели у Молли. Ханна проследила, чтобы Майло переоделся в пижаму, почистил зубы и спела несколько песен. Ноа заглянул в спальню, чтобы пожелать сыну спокойной ночи.
Через пять минут Майло уже спал. Ханна вернулась в гостиную, чтобы проведать Шарлотту. Ноа ждал ее.
— Майло не должен гулять так поздно, — проговорил Ноа, с упреком в голосе. — Это опасно.
Чувство вины укололо Ханну. Она не собиралась возвращаться домой после наступления темноты.
— Мы были у Молли. Бишоп нас подвез.
Она стянула перчатки, осторожно, чтобы не задеть больную руку, и сложила их в карманы. Расстегнула молнию, но не стала снимать куртку.
— На блокпосте в «Винтер Хейвен» охранники сказали, что жителям разрешено находиться только внутри периметра общины.
Один из ополченцев — Лютер — позволил Бишопу высадить ее у дома. Тем не менее, он ясно дал понять, что это больше не повторится.
— Они приняли решение сегодня, — резко бросил Ноа.
— Значит… Квинн больше не сможет навещать Майло?
Ноа посмотрел на нее, потом в сторону. Его рот сжался.
— Это для безопасности всех. Фолл-Крик сейчас слишком нестабилен. Как только все уляжется, мы проведем переоценку.
— И как долго, по твоему мнению, это будет продолжаться?
Он пожал плечами и ничего не ответил. Ноа похудел за те недели, что прошли с момента ее возвращения. Его скулы стали острее. Тени под глазами приобрели глубокий, синюшный оттенок. Цвет лица стал серым, как будто он болен.
Он повернулся к ней лицом.
— Я хотел поговорить с тобой об этом. Вам больше небезопасно уходить отсюда.
— О чем ты?
— О «Винтер Хейвен». Слишком опасно постоянно мотаться туда-сюда. Горожане близки к бунту. Вчера они напали на нескольких ополченцев. Парней, которые просто пытались поддерживать порядок. Ты в курсе?
— Насколько я понимаю, они сами спровоцировали это.
Ноа бросил на нее мрачный взгляд.
— Фолл-Крик больше не безопасен. Ты должна остаться здесь.