На изломе алого
Шрифт:
Сашка уставилась в зеркало. Окинула хмурым взглядом невысокую, худенькую девчонку с непроницаемым лицом, на котором не отражались чувства. Скорее всего, именно таким был Кай, когда его сердце превратила в кусок льда злая Снежная Королева.
– Ничего.
Шевцов засмеялся. В отличие от Сашки, в его мыслях и сердце никогда не было место сказке. Он бы мог много чего рассказать ей о силе духа и человеческой слабости. О тех, кто ломался сам, и кого ломали. Сейчас, глядя в серые глаза своей дочери, смотрящие на него прицельно, он был доволен.
– Нет, ты не мальчишка, Санька. Будь ты мальчишкой,
– Да.
– Громче!
– Да, пап!
– Хорошо. Ты родилась умной и сильной, Санька. Я бы ни на одного пацана тебя не променял. Не дай себя обидеть ни одной сволочи. Ты меня поняла?!
– Да!
– А сейчас хватит таращиться. Иди на кухню! Молока, что ли, выпей. Плечи совсем тощие…
Ночью Сашка снова поднялась на крышу. Долго стояла на краю под порывистым ветром, набросив на плечи плед, глядя перед собой в пустоту. Небо, словно зная, что девочке не до звезд, спрятало их под низким сводом, затянув город плотной пеленой облаков. Было так темно и тихо, что Сашке казалось, ступи она дальше, эта плотная темнота легко удержит ее высоко над землей.
Она шагнула вперед, закрыла глаза и вдохнула воздух полной грудью. Холодный и колкий, он тут же ожег легкие, и Сашка с шумом выдохнула. Отступила, повесив голову, когда непослушные пальцы нашли и сжали подвеску на груди.
Чертов Пух!
– Аля!
– Не называй меня так, Савин.
– Саша, постой…
– Чего тебе?
Он догнал ее у дверей городской библиотеки и окликнул. Значит, снова шел следом.
– Можно с тобой? – спросил, взбегая по ступенькам.
– Нет.
– А я все равно пойду, - ответил неожиданно упрямо.
– Мне нужны ноты для гитары. Вдруг здесь есть нотный архив?
Когда просидели больше часа за разными столами в читальном зале, прошли по улице и подошли к дому, Сашка холодно сказала вместо прощания:
– Нашел свои ноты?
– Нашел.
– Вот и хорошо. Больше, Савин, за мной не ходи!
– Аля!
– Я же просила не называть меня так.
– Саша, подожди.
– Ну, чего тебе, Савин?
Было первое января, под ногами хрустел снег, а дома ждал пьяный отец с новой подругой. Сашка возвращалась из магазина с булкой хлеба в руках и бутылкой водки в пакете, когда Игнат встретил ее во дворе дома – хорошо одетый домашний мальчишка, милый и симпатичный, как никто другой.
– С Новым годом, Шевцова! – улыбнулся, подбежав, и девчонка остановилась. – Саша, - сказал без смущения, - пойдем в кино? Я тебя все утро жду.
Что? Сашка не сразу нашлась, что ответить.
– Ты с ума сошел, Савин? – спросила удивленно, но надежда неожиданно толкнулась в грудь и глаза распахнулись.
– Ни капли! Пойдем! Сегодня праздник, а впереди каникулы! А хочешь, просто в парке погуляем? Там наверняка здорово! Смотри сколько снега навалило!
Снегу нападало вдоволь, солнце стояло необычно-высокое для зимы, и глаза мальчишки в окружающей белизне казались синими-синими.
Из подъезда вывалился отец. Вышел, пьяно пошатываясь, закурил, уставившись
Игнат перевел взгляд на мужчину, и Сашка оглянулась. Заметив растерянность в лице мальчишки, повернулась, инстинктивно закрыв его собой.
Шевцов затянулся сигаретным дымом и сощурил темные глаза: неужели спьяну показалось? Сунув руку в карман куртки, медленно подошел к подросткам, пристально рассматривая Игната.
– Это кто такой? – бесцветно спросил у Сашки.
– Одноклассник.
– Чего хочет?
– Время узнать.
– Сказала?
– Нет. У меня нет часов.
– Логично.
От отца пахло спиртным, знакомо веяло опасной силой и неблагополучием, и щеки Сашки покраснели.
– Ты слышал? – мужчина обратился к Игнату, стоящему позади дочери. – Она не знает, который час. Иди себе, парень, куда шел. А ты, Санька, марш домой!
– грубо распорядился.
– Отнеси на стол то, за чем тебя послали!
Он очень удивился, когда Сашка тихо, но упрямо возразила.
– Нет. Сначала ты иди, пап. Я сейчас приду.
Смотреть на Игната не стала – смотрела в лицо отцу. Девочка и так почувствовала напряжение в мальчишке, чтобы еще увидеть и разочарование в его глазах. Она не оглянулась и ничего не сказала, когда через минуту ушла вслед за родителем, оставим Игната одного стоять и смотреть ей в след.
Кино? Надо же, и как только придумал? Нашел компанию! Да и в чем идти? В своей курточке и шапке Сашка и сама выглядела как мальчишка. Разве с такими девчонками в кино ходят?
Если раньше не понимал, то сегодня наверняка поймет, что с ней дружить нельзя. Не с такой, как она – дочерью своего отца. Но при мысли о том, что Савин больше никогда не позовет ее по имени, сердце у Сашки грустно сжалось. И все-таки так будет лучше. Ведь лучше же? Люди не могут ошибаться?
Нет, они не пошли в кино, и не пошли в парк. В эти каникулы девочка одна гуляла по улицам города и рисовала, и хорошо, что никто не видел ее рисунков. Монстры на них оживали, как настоящие. Они прятались в щелях и носили маски - такие же страшные и одинокие создания в человеческом мире, как она.
Пролетела зима, заканчивалась весна. Девочка за соседней партой оставалась такой же неразговорчивой, спокойной и холодной. Игнат мог сколько угодно ходить за ней, она его совсем не замечала. Иногда просто исчезала, срываясь на бег, и всегда отводила взгляд, когда они оказывались рядом.
Игнату нравилось ее рассматривать. Прямую спину и склоненный к тетради тонкий профиль с нежной, но гордой линией подбородка. Аккуратное ухо, за которое она заправляла длинные прядки волос, когда они выбивались из хвоста. Он легко мог воссоздать в памяти любую черточку ее лица. Упрямо сжатые губы, которые умели улыбаться так, что замирало сердце. Нос с едва заметной россыпью веснушек. Глубокие и умные серые глаза – обычно с холодной льдинкой, а иногда, когда она смотрела на него, с мягкой зеленью. Он помнил. Пусть он не видел ее дома, но он видел Сашку в школе и был этому рад. И у него никак не получалось ее забыть. Никак.