На карте не значится
Шрифт:
– Вниз, вниз иди!
– повторил эсэсовец, вглядываясь в подписи на пропуске. Лампочка была тусклая и висела высоко. Видно было плохо. Продолжая держать пропуск в руке, эсэсовец пристально посмотрел в лицо Пархомова.
– А кто ты? Я ни разу не видел тебя здесь до сих пор.
– Я вместо Фрица!-ляпнул Пархомов, наивно полагая, что среди немцев Фрицы есть всюду.
– Какого Фрица?
– подозрительно уставился эсэсовец на Пархомова.
– Предъяви-ка мне свои документы!
– Фу-ты, ну-ты, какой строгий! На, смотри!
– Пархомов выхватил удостоверение и сунул его под самый нос эсэсовца.-А это вот мне зря, по-твоему, дали?!
– Пархомов сорвал с груди автомат и потряс им перед лицом эсэсовца.
– Ты этим не маши!
– отстранился тот.
– А документы дай! Я тебе, как и всем русским, не верю. Хоть ты и власовец, - все равно ты свинья!
Пархомов энергично сунул эсэсовцу удостоверение, но сделал это так, что тот не удержал картонку с наклеенной на ней фотокарточкой. Желая подхватить документ на лету, эсэсовец нагнулся.
Это движение стало для него роковым. Коротким, но сильным выпадом Пархомов ударил его по затылку кованым прикладом автомата, и эсэсовец беззвучно уткнулся лицом в пол. Пархомов оглянулся: «Куда бы его убрать?» Площадка была маленькая - ни одного укромного уголка! Все открыто. «Разве только в ящик…»
Около стены стоял большой деревянный ларь с наклонной крышкой. Пархомов открыл его и заглянул внутрь. Ларь наполовину был заполнен песком. «Ага, - на случай пожара…» Пархомов подхватил эсэсовца под мышки и быстро засунул в ларь. Автомат с немца снял: «Это еще пригодится…»
Действовал Пархомов быстро. Но все же наверху он находился уже минуты четыре - пять. И за это время эсэсовцы из караульного помещения уже достигли радиостанции и сейчас внизу, у входа, набросились на часового: почему тот не обратил внимание на их знаки и крики и не задержал русского. Пархомов слышал их ругань. Медлить было нельзя.
Он с силой нажал на окованную железом дверь, но она даже не дрогнула. Тогда он стал резко, с короткими перерывами нажимать на кнопку звонка… Послышался лязг задвижки, в двери открылось маленькое окошечко, и оттуда показались мясистый нос, лохматые брови и маленькие острые глазки.
– Что случилось? Что надо?
– спросил радист.
– Открывай скорей!
– приказал Пархомов.
– Не видишь, что ли, кто я?
Немец непонимающе впился взглядом в лицо Пархомова.
– Сюда нельзя! Не разрешается!
– Открывай, говорю! Быстро! У тебя сейчас будет авария, - взрыв! Поворачивайся, черт возьми! Дорога каждая секунда!
Внизу тревожно хлопнула дверь, и в вестибюль с громкими криками ввалились эсэсовцы.
– Открывай, стерва! Или получишь сейчас вот это!
– Пархомов сунул в окошко ствол автомата.
Перепуганный радист торопливо отодвинул тяжелый засов, и Пархомов вломился внутрь. Перехватив в одну руку оба автомата, он закрыл за собой дверь и задвинул засов. Также быстро он захлопнул окошко, затолкав до отказа задвижку.
Растерянный и перепуганный радист молча смотрел на действия Пархомова, ничего не понимая.
– Ну, показывай быстрее аппаратуру!
– приказал Пархомов, повесив один автомат на грудь, а второй взяв в руки.
Радист заспешил вперед.
Коридорчик был короткий - не более двух метров. А за ним, сразу за портьерой, аппаратная.
– У тебя оружие есть?
– на ходу спросил Пархомов.
– Нет.
– Может, кинжал имеется?
– Только перочинный нож и вилка.
– А не врешь?
Немец испуганно оглянулся.
– Ты не оглядывайся, а быстрее показывай, где какая у тебя тут аппаратура…
– Адская машина, что ли, здесь?
– все более пугаясь, спросил радист.
– Хуже!
– обрезал Пархомов.
– А есть ли где запасная аппаратура, если эта окажется взорванной?
– Есть, но она здесь же.
– Где?
– Вот в этой кладовой.
– Но, может быть, есть еще где на острове?
– Нет. Только здесь.
Пока бледный радист, запинаясь и торопясь, показывал и объяснял расположение аппаратуры, резко зазвонил звонок. Одновременно в дверь загрохотали тяжелые удары прикладами.
Радист бросился в коридор, но Пархомов его остановил.
– Ты не лезь… Я сам…
Он прошел к двери, отодвинул задвижку и рывком открыл окошко. Сунув в него автомат, он веером дал очередь.
От двери отвалились двое, срезанные насмерть.
Пархомов быстро выглянул. Больше на площадке никого.
– Живее выходи отсюда!
– приказал он побелевшему радисту.
– Будет взрыв - пострадаешь… Ну, поворачивайся! Сейчас Кирилл Пархомов будет показывать, что такое сибиряк!..
Радист, шатаясь, боком вышел на площадку и, споткнувшись о труп, почти без сознания скатился по лестнице.
Пархомов подобрал автоматы мертвых эсэсовцев и вернулся в коридор. Он плотно закрыл за собой дверь, до упора задвинул тяжелый засов, также тщательно закрыл окошечко, и прошел в аппаратную.
ПЕРВЫЙ РЕШАЮЩИЙ ЧАС…
Короток день в ноябре на острове обреченных - всего два часа!
– и мучительно длинна ночь. Но на этот раз она - эта ранняя долгая ночь - была союзницей в борьбе за свободу. Только под ее покровом смогли двадцать смельчаков спуститься с высокой скалы в расположение склада с оружием.
Территория склада была невелика. К отвесной скале были пристроены блокгаузы, где хранились оружие и боеприпасы. Скала была прочным тылом склада, а спереди и по бокам он ограждался высокими столбами с густыми рядами колючей проволоки и с вышками для часовых по углам; по сторонам железных ворот имелись амбразуры с пулеметами наготове.
С самого основания этого склада тишину на нем нарушали лишь завывания ветра да неумолкаемый грохот прибоя. И к ровному, усыпляющему покою здесь привыкли, как к должному.