На неведомых тропинках. Сквозь чащу
Шрифт:
– Марья Николаевна...
– позвала я, не зная толком, что собираюсь сказать. Наверное, ничего хорошего. Извиниться за смерть сына? Так я не чувствовала вины, я ничего не чувствовала, и она это сразу поймет. Или может рассказать правду о том, кем она стала и кем стала я? Бессмысленно. Тогда что? Я не знала...
Снова закипевшая в кастрюле вода выплеснулась на пламя и зашипела. Бабка бросилась к плите.
– Больше воду в спальню не таскайте, - в итоге сказала я, - Пашка кипяток не пьет и в ванной не нуждается.
– А что, - выключив конфорку, ответила она, - Если снова в непотребном виде явится, выплесну.
Из спальни вышел раздраженный март, Константин в полголоса спорил с Алексием о шансах Пашки на выживание, рассуждая об обмене веществ и изоляции сознания... Я отключилась от разговора.
– Черт лучше бы у нас застряли, или у старика, там хоть книги есть, - парень сел за стол, и бабка тут же поставила перед ним блины, как мало некоторым надо для счастья.
– У меня тоже есть, - я покосилась на толстый том о Великих который мучила все утро.
– Да, я видел, - он мотнул головой, - Анжелика и король, Порочная страсть, Мир полон женатых мужчин и Гарри Поттер.
– тут взгляд его упал на толстый том.
– Бери, - разрешила я, - По мне так лучше Анжелика, - бабка фыркнула, так как книги были ее, большинство моих так и осталось в подвале, а пускать кого-то туда я пока не хотела. не знаю почему но не хотела и все, - Найдешь чего полезное, расскажешь.
Парень кивнул, и бессознательно взял блин с тарелки.
Мы ждали еще два часа. Ждали и молчали, потому что нечисти не нужны слова. Потому что они понимали, не будь рядом этих странных не всегда понятных нелюдей, я давно бы уже бегала по стенам, или того хуже была бы на пол пути в Африку.
Мыль о бегстве, казалась привлекательной как никогда, я играла ей, как ребенок играет погремушкой, вертя так и так, и прислушиваясь к себе. Как быстро меня найдет ворий после убийства Пашки и Мартына? Не знаю, но точно найдет. И там, неизвестно где, мне придется так же давать бой, но на чужой неизвестной территории. И умирать, но уже в одиночестве.
Я прошлась от плиты к дверям спальни. Константин ушел домой, но обещал вернуться... У меня вырвался смешок, хотя ничего веселого не было. Пашка пока дышала.
Хотя, если бы поехала совсем в противоположном направлении... например, в Серую цитадель? Шансы на выживание резко пошли вверх, а шкала самоуважения вниз. Стоит ли умирать из-за гордости? Однозначно - нет.
Однако, я все еще была здесь, все еще ждала непонятно чего. Почему? Я не думала, что мне будет так плохо у Кирилла, скорей наоборот. Или... Я замерла. А не этого ли он ждет? Чтобы я прибежала, размазывая слезы по щекам, как тогда в другой жизни, въехав бампером в кривую березу? Может быть.
Но, что еще вероятнее у меня паранойя на фоне собственной значимости. Великая, чтоб их всех, которая не может справиться даже с собой, не то, что с кем другим.
К дому в очередной раз подошли очередные любители порядка, третьи кажется, и великодушно предложили убрать лежащего на траве Радифа и получили столь же великодушный отказ и убрались. В этот раз обошлось без плевков.
Солнце клонилось к закату. Староста не возвращался и я уже начала думать о том, что и не придет. Не получилось, и он предпочел наблюдать за финалом с удобствами. Что через несколько минут из спальни исчезнет Алексий, из гостиной Веник...
Мысли вернулись к бегству и Кириллу. Нет ничего проще, чем выйти из дома, из Юкова, из стежки. Никому даже ничего объяснять не придется. Каждый за себя... Тогда почему они все еще здесь? Почему ухмыляется Веник? Бабка моет посуду и поглядывает на часы, скоро начнется сериал. Почему Алексий недвижимым изваянием сидит рядом с полудохлой явидью? А я должна уйти? Позволить какому то ящеру выгнать меня из дома? Моего дома? Моего Юкова? Моей стежки?
Я почувствовала, как в горле нарастает рычание, как руки сжимаются в кулаки, как...
Веник рассмеялся. Запрокинул голову и захохотал.
– Ты, как ребенок, - проговорил он, - Подросток в период созревания, эмоции, как качели то вверх, то вниз. Маленькая миленькая нечисть.
Март хмыкнул, не поднимая головы от книги. Я моргнула, посмотрела на соседа, злость тут же ушла, сменившись раздражением.
– Давай еще углы пометь, - продолжал смеяться он.
Я смотрела на него и не понимала, кто из нас изменился: он или я. Кончика пальцев закололо... Новые чувства играли со мной злые шутки, словно я и вправду стала ребенком.
– Низшие, - выругался Алексий, и что-то упало на пол.
Я моргнула, покалывание тут же исчезло. Из спальни вышел феникс держа в руке очки.
– А попросить? Язык отвалится?
– сказал он, протягивая мне оправу.
– Я не хотела.
– Нет, - хмыкнул мужчина, - Именно хотела. Иначе они не слетели бы у меня с лица. Тебе нужны очки?
– Да. Зрение что-то подводит.
– я посмотрела на соседа, - Все кажется не таким, как на самом деле. У вас ведь глаза в порядке?
– В полном. И тебе не мешает подправить.
Я все-таки взяла оправу, потому что именно этого и хотела, глядя на Веника. Хотела знать, кто передо мной. Нечисть не носит очки, не болеет катарактой, и у нее не садится зрение. Очки не носил Авис Лихорадный, очки не носил и Алексий. Они носили артефакты, чтобы быть уверенными в том, что видят.
Раньше я подобными вопросами не задавалась, потом мне стало все равно, зачем феникс таскает на лице это украшение. До сегодняшнего дня, пока подсознание не сформировало желание раньше, чем я успела как следует подумать.