На пороге империи
Шрифт:
– Кто он такой, этот мужик, чего так прячется?
– Его при всех выездах Софьи увидеть можно, не в свите, конечно, и не у ножек царевны. Сбоку-припеку, но на виду.
– Тогда поди не бедствует? Зачем ему дела воровские, да душегубные?
– Человек, познавший рисковое дело, жить по нормальному уже не может.
– Если на благо, то пусть.
– Если на благо себе.
– Что, бабка, за узор ты давеча мне подсунула? Пока ждал Фриду, попробовал начертить и за этим занятием счет времени
– Секрету моему уже за пятьдесят годков будет. Началось все в остроге Самарской крепости. Ждала черёда, когда голова моя с плеч скатится. Много нас в том подземелье томилось. Обнаружился звездочет из Персии, дед с лысой головой и седой бороденкой клинышком. Мало того, что я одна баба среди всех, так еще и самая молодая. Звездочет, чтобы меня успокоить, дал ту самую бумажку, что я тебе надысь показывала. Предупредил, что, когда знак начнет получаться, то могу любое желание загадывать.
– Получилось?
– И получилось, и сбылось. Перед тобой сижу, а знак этот называют гюльбашах. Запомни гюль-ба-шах! Слово сие, для людей сведущих, многое означает.
Глава восьмая
Фрида приехала на возке с поднятым верхом. Кучер остановил лошадь напротив дома Акулины. Образовалась пауза, и вдруг на землю выпрыгнуло существо в длинной черной вотоле с глухим капюшоном на голове. Со стороны определить можно было только пол, а возраст, стать и прочее скрывала свободная глухая одежда. Существо прошло по ступеням и исчезло за дверью крыльца.
– Немка что ли из слободы? – в сенях стояла Акулина, уперев свои руки в бока.
– Мне к Ивану Смыкову.
– Эка, сговорились. Ишь, Смыков! Проходи в избу.
Фрида вошла, Тихон-Иван сидел на лавке за столом.
– Привет, подруга! Мы тебя уже ждем.
Расселись за столом: Тихон и Фрида друг против друга, бабка с торца. На столе высились кучки серебряных монет. Тихон пододвинул деньги к гостье и, не выражая никаких эмоций, сообщил, что сумма семьдесят четыре рубля собрана и нужно написать расписку.
– Ты бы хоть колпак с головы откинула, хочу в глаза тебе посмотреть, – вызывающе заявила старуха.
– В глаза можешь смотреть, но что хочешь там увидеть? – Фрида шла на обострение разговора с хозяйкой.
– В душу твою хочу заглянуть.
– Злым людям не показываю, сглазить могут.
– Она не злая, – вступился Тихон, – у нее жизнь тяжелая, но колпак все равно не снимай. То, что сглазить может – это верно.
– Мне пора в Приказ ехать. После заеду и все расскажу.
Через несколько секунд изба опустела, от дома отъехал возок.
Только в этот день Фриду не дождались. К вечеру приехал возок пустой. Тихон велел бабке подойти к кучеру и поинтересоваться в чем дело. Когда Акулина подошла к нему, тот молча
– Где ее писать учили? – заворчала бабка.
– Она говорить по-русски недавно выучилась, – заступился Тихон за Фриду, но сам сильно расстроился из-за образовавшегося простоя. Чем заняться в течение ближайших дней, он не представлял.
Но это были цветочки, ягодки появились к ночи, когда господин Тень заявился в дом. Его бас, кабы не толстые стены избы, могли бы услышать в Кремле. В словах содержались проклятия немцам, пожелание мора дьякам, обвинения в краже семидесяти четырех рублей. Потом немного остыл и задал резонный вопрос:
– Что будем делать, коли немка сбежит?
– Куда она сбежит? – спросил Тихон, – она дальше слободы никуда не отлучалась. У нее нет знакомых, родни и денег.
– Теперь есть мои семьдесят четыре рубля, – прошипела Акулина.
– Отдала она их в Приказе, ручаюсь за это! – сказал Тихон, – хотите, прямо сейчас к ней поеду и все выясню? Только мое появление в доме Ахена не пройдет мимо глаз шпионов Копытина.
– Не понимаю тебя! – выкрикнул господин Тень.
– Сам же говорил, что посольство секретное, а тут пришла немка и обозначила свою потребность! А ей в ответ – будьте любезны, приходите в среду с утра к Боровицким воротам, вместе с софолками поедете в Германию! Так что ли? Вы на семьдесят четыре рубля заложились, а Копытин перед Софьей отвечает головой.
– Сдается мне, что Ванятка прав! – сказала старуха.
Долго молчала Тень, потом буркнула:
– Будем ждать!
После его ухода Акулина завесила окна и зажгла свечу. Стало светло и уютно. Тихон предложил попить травяного отвара с сухарями. Пили молча и каждый думал о своем. Бабка беззвучно шевелила губами, будто читала молитву. Тихон восстанавливал в памяти детали визита Фриды. Понял, что его спутница не такая уж беззащитная, при необходимости может постоять за себя и проявить напористость.
К полудню старуха ушла по своим делам, предупредив, что вернется к вечеру. Тихон посидел на лавке, полежал на топчане и вспомнил, как две ночи к ряду кто-то ходил на чердаке. Шаги он слышал четко, ошибки быть не может. Зная расположение сеней и двора, Тихон не мог угадать, существует ли вообще лаз на чердак. Поиски в сенях ничего не дали. Настала пора обследовать двор. Все, на что там можно было обратить внимание – это острога на длинном древке. Тихон поднял древко и попытался зацепиться за торчащий выступ под стропилой, но выступ оказался трухлявый и под нажимом полетели щепки. Остальные упражнения с острогой только озлобили и разожгли азарт. Близился вечер и попытки пришлось отложить.