На руинах
Шрифт:
— Сам дурак, — презрительно дернув плечом, Зойка вскинула голову, — козел натуральный! Ладно, он-то тебе на выбор немного предложил — в тюрьму или бай-бай навсегда. Но неужели червей кормить лучше, чем ходить свободным, но грязным?
— Ладно, не злись, — Женя внезапно ощутил сильную усталость, — они меня отсюда все равно не выпустят, так что спорить не о чем.
— Я могу тебя вывести.
— Вывести? Как? — мгновенно оживившись, он схватил ее за руку.
— Ну и доходит до тебя! По крыше! Они следят
— И как я, интересно, заберусь на крышу?
— Совсем тупой! Я как сюда попала? С крыши по веревке на девятый, с девятого к тебе на восьмой. По этой же веревке и поднимемся. Конечно, тебе посложней, чем мне, будет, слишком много за рулем сидишь, — хмыкнув, она окинула его снисходительным взглядом, — трахаешься, конечно, ничего, но пузико уже есть, и ручки слабоваты. Ладно, там со мной двое ребят, мы втроем тебя как-нибудь вытянем.
— Не ври, какое еще пузико! — вскипел Женя. — И руки у меня нормальные, я в спортзал хожу.
— Ладно, остынь! Так я полезла, а ты тут подожди немного, пока я их уговорю тебя вытянуть. Как уговорю, так стукну три раза по трубе.
Вскарабкавшись по веревке на балкон девятого этажа, Зойка сразу сообщила нетерпеливо ожидавшим ее приятелям, что денег нет и не будет. Вася хмуро промолчал, но Коля ругался минут десять.
— Черт, сколько времени потеряли! — сказал он наконец. — Ладно, уходим, нужно попасть хоть на какой-нибудь поезд, а то в праздники никуда не уедешь.
— Погодите, нужно еще вытащить мужика с восьмого этажа.
— Сдурела? Какого еще мужика?
— Который там живет.
— Совсем рехнулась? Зачем его вытаскивать, чтобы он нас ментам сдал?
— Никому он нас не сдаст, он сам по уши в дерьме. Я почему так долго там торчала? При мне у него баксы забрали. За его квартирой следят, ему удирать надо.
— Пусть сам и удирает, если ему надо, — по раздраженному тону Васи чувствовалось, что предложение Зойки было ему явно не по душе, — тебе-то какое дело? Или он тебе очень уж понравился? Да, кстати, чем ты у него в квартире так долго занималась?
— Да я же говорю — в шкафу сидела, пока у него «зелень» отбирали, и не нужен он мне вовсе, пусть уходит по крыше и идет своей дорогой, а мы пойдем своей. Просто жалко человека.
Наконец согласились, Женю вытянули, хоть это оказалось непросто. Перевалившись через край балкона, он, задыхаясь, поблагодарил:
— Спасибо, век не забуду.
— Иди в квартиру, — неприязненно буркнул Вася, — нужно веревку поднять, мы сейчас уходим.
— Можно, я с вами?
— На хрен ты нам нужен, — мрачно проворчал Коля, — у нас своих забот полон рот.
— Вам, насколько я понял, нужны деньги? Я мог бы помочь.
— У тебя что, еще «зелень» осталась?
— При себе немного, но в Швейцарии у меня есть счет в банке.
— А у меня в раю место забронировано, — съехидничал Вася. — До Швейцарии, знаешь, еще добраться надо.
— Погоди, Васек, — Коля неожиданно взглянул на Женю с некоторым интересом. — Слушай, деятель, у тебя есть приятели, которым можно «стволы» сбыть?
— У вас что, есть оружие?
— Предположим.
— Много?
— На наш век хватит.
Глаза Жени внезапно вспыхнули.
— Если у вас есть оружие, — медленно проговорил он, — то я знаю место, где можно достать доллары, очень много долларов. Этого нам вполне хватит на то, чтобы купить себе новые документы, выбраться заграницу и безбедно прожить там лет двадцать.
С минуту они пристально смотрели друг на друга, потом Коля кивнул.
— Ладно, уходим вместе.
Глава двадцать шестая
Седьмого ноября, приехав к родителям, чтобы поздравить их с праздником, Толя нашел обоих в несколько возбужденном состоянии — так бывало, когда им случалось не прийти к соглашению по какому-либо животрепещущему вопросу.
— Что случилось, старички?
Обычно на «старичков» мать слегка заводилась — отметив пятидесятилетие, любой намек на возраст она воспринимала крайне болезненно, — но теперь пропустила шутку сына мимо ушей.
— Твой отец, как хочет, а я им сразу сказала: «Не вы мне партбилет давали, не вам его забирать».
— Не хочет сдавать свой партбилет, — пояснил отец и вновь повернулся к жене: — Зина, это все делается в организованном порядке, неужели ты не понимаешь? У тебя могут быть неприятности, если у нас не будет дисциплины…
— Какой дисциплины, партийной? Партии больше нет. Ты свой билет отдал — твое дело. Твой Ельцин уничтожил партию, чтобы развалить страну и присвоить партийные деньги, а мы должны молчать, как кролики…
— Ты говоришь, как истеричка, я в Ельцина верю.
— Он авантюрист и позер, неужели вы все этого не видите? Я уверена, он специально устроил эту провокацию во время ГКЧП, когда погибли ребята.
— Послушайте, мне кажется, я тут лишний и посторонний, — осторожно вмешался Толя в родительский спор, и мать немедленно излила на него остатки своего гнева на Ельцина.
— Ты скоро и в своей новой семье станешь лишним, если будешь постоянно идти на поводу у жены.
— Мама, не надо!
— Почему твоя жена не пришла к нам сегодня вместе с тобой?
— Лиза только что похоронила мать, ей не до походов в гости, мама.
Мать смутилась.
— Конечно, я понимаю, но я хотела с ней поговорить. Не понимаю, она что, хочет, чтобы ее младшие братья постоянно жили с вами? Но вы же не сможете взять их сюда, здесь нет места, значит, тебе придется жить у них.