На руинах
Шрифт:
«Ах, Ванечка, сынок, у вас тут такая грязь! Я хоть прибрала чуток, плиту помыла».
Как будто ее кто-то просит прибирать и плиту мыть!
Горюнова же шла домой, и почему-то в голове у нее вертелся последний их с Алексеем Тихомировым разговор — перед самым путчем. Она ведь тогда не собиралась стричься — зашла, чтобы попросить его продать мяса из ресторана.
«Какая там стрижка, Алексей Прокопьевич, вы ведь знаете, сейчас нас всех ничего уже не волнует — ни красота, ни одежда. Было бы что поесть».
«Ах, голубушка, — рассудительно ответил он, — ну, продам я вам мяса, конечно, но ведь не это главное! Самое печальное, что все это кончится
И тогда, махнув на все рукой, Раиса Горюнова отдала себя в руки мастера.
«Ладно, шут с ним со всем, стригите!»
Он укутал ее кружевной импортной пелеринкой и весело защелкал ножницами. Поворачивал, крутил в удобном парикмахерском кресле, весело приговаривал:
«Такое лицо, как ваше, требует специального оформления, вы плохо цените свои возможности, голубушка! Я вам вот расскажу: один мой знакомый получил письмо от родственников из Канады. Уехали, знаете, как евреи, еще в конце семидесятых и прижились там. Так вот, о чем я говорил? Ах, да, получает он письмо, а там фотографии — две тетушки лет под девяноста, а выглядят так, — рука Тихомирова сделала ножницами выразительный жест, — что нашим сорокалетним с ними не сравниться. Прическа, одежда, косметика, морщин вообще не видно. Но главное — женственность! Сколько женственности! В Париже, например, женщина в сорок лет только жить по-настоящему начинает, а у нас?».
Горюнова вспомнила, что как раз в тот момент к ней в глаз залетел волосок, и она, заморгав, с горечью ответила:
«Постояли бы эти еврейские родственники с наше в очередях!».
Тихомиров тут же подхватил:
«Вот именно! Мы в суете своей о мирском думаем, а о красоте забываем. А ведь с нашей российской женщиной никто по красоте сравниться не может. Да вы посмотрите на себя, посмотрите, что это вы сегодня какая-то сонная? Возьмите щетку, проведите сами по волосам».
И когда Раиса, проморгавшись и приподняв веки, взглянула на свое отражение, то на время позабыла обо всех бытовых неурядицах. На нее смотрело похорошевшее и помолодевшее девичье лицо — никак и не скажешь, что месяц назад тридцать девять стукнуло. Мысль о мясе ушла куда-то далеко-далеко, оглядывая свой преображенный лик, она кокетливо переглядывалась с ясноглазой дамой из зеркала и приглаживала волосы щеткой.
И теперь, греясь воспоминаниями, Раиса Горюнова шла к своему дому, а в руке ее неуклюже подпрыгивала большая старая авоська. Неожиданно туфля с сильно покосившимся каблуком неловко съехала вбок — собираясь на дежурство в очереди, она специально надела обувь похуже. Подвернувшаяся нога напомнила о неудачной охоте за мясом, и вновь обуяли тревожные мысли: как же теперь быть? Раньше у мужа на заводе хоть нормальную колбасу в заказах давали, а два дня назад он такую принес, что даже собака Рона есть не стала. Ладно, мужу с дочерью можно картофельного супу сделать, а чем эту Рону, тварь капризную, кормить? Хлебом с картошкой не прокормишь — не человек, подохнет. Жалко, породистая — за щенка двести рублей заплатили. Придется продать — недавно приятель мужа приводил парня, тот хорошие деньги предлагал. Ладно, что голову ломать, правильно Тихомиров говорит — в конце концов, все образуется.
Горюнова остановилась и взглянула на свое отражение в пыльной витрине закрытого на ремонт магазина
Люди столпились на площади перед зданием, и Агафья Тимофеевна подступила к самой двери. Взгляды окружающих были устремлены на смятый листок со списком очередников в ее сухом кулачке, и впервые в жизни она преисполнилась сознанием собственной важности. Толпа грозно гомонила:
— Хватит над народом издеваться!
— Дайте людям мяса!
Политические лозунги звучали вяло, отдельные выкрики терялись в общем шуме:
— Да здравствует Ельцин! Горбачева и ГКЧП к ответу!
— За Сталина!
Агафья Тимофеевна взмахнула списком и крикнула своим пронзительным, закаленным в битвах и скандалах с Колей Тихомировым голосом:
— Гориславского!
И все немедленно поняли, что именно его, председателя городского совета народных депутатов Гориславского, нужно призывать к ответу, потому что ни Ельцин, ни Горбачев, ни, тем паче, Сталин мяса горожанам не дадут.
— Гориславский! Гориславский! — дружно скандировала площадь. — Гориславского сюда!
Но Гориславский еще накануне уехал из города к себе на дачу и как раз в этот момент разговаривал по телефону со своим первым замом, докладывавшем обстановку. Окончив разговор, он в нерешительности повертел в руках телефонную трубку, соображая, кому позвонить — ситуация в городе складывалась аховая, а обсудить ее вроде бы было не с кем. С первым секретарем горкома партии Журавлевым? Но сразу после путча Ельцин приостановил деятельность КПСС, и уже все говорят о роспуске компартии, так что первый вроде бы теперь не у дел. С КГБэшниками? Но у госбезопасности по стране тоже полный аврал — отца-основателя Дзержинского спихнули с постамента возле Центрального Детского мира, чуть метро не порушили, по коридорам Лубянки шныряют подозрительные типы вроде диссидента Буковского, а новый главный чекист Бакатин по прозвищу Баба Катя перед ними только расшаркивается. Нет, единственно, кто еще держится, так это милиция — хоть их главный, Пуго, и ухитрился застрелить себя тремя выстрелами в голову, они пока у дел.
И, плотно прижав трубку к уху, Гориславский набрал номер подполковника Авдиенко.
— Никита Михайлович, ты в курсе того, что происходит у здания горсовета? — спросил он, услышав голос главного милиционера города.
Ответ прозвучал официально и довольно сухо — Авдиенко еще не успел позабыть неблагодарности Гориславского, не пожелавшего вмешиваться в дело предпринимателя Володина.
— Я в курсе всего, что происходит в городе, товарищ Гориславский.
Тон подполковника слегка обидел председателя, и он тоже заговорил официально:
— Я хочу знать, товарищ Авдиенко, что вами предпринято в связи с происходящим.
Казалось, на расстоянии было слышно, как подполковник пожал плечами.
— Моими сотрудниками никаких противоправных действий не отмечено, но люди взволнованы и хотят с вами говорить — думаю, вам лучше приехать и лично с ними побеседовать.
— Для начала я должен сам для себя прояснить ситуацию. Вчера на заседании исполкома решено было по мере возможности сегодня в течение дня отоварить мясные талоны. Почему нарушено постановление исполкома?