На службе их величеств

Романовская Ольга

Император ответил гробовым молчанием, лишь убрал меч в ножны.

Расталкивая собравшихся, вперёд вышла седовласая демоница во вдовьем наряде. Бегло оценив накалившуюся обстановку, она мягко произнесла, обращаясь к Наитемнейшему:

– Позволь мне с ним поговорить? Жерон - умненький мальчик, он успокоится. Не надо давить на него, Ансус, всё равно не сломаешь. Он тебя уважает, но не боится. Не унижай мальчика, не наживай врага.

Наитемнейший кивнул и улыбнулся:

– Хорошо, матушка.

Владычица вернула улыбку

и медленно, потому как быстро уже не позволяли годы, направилась к императору. Стоило ей протянуть руку, как он тут же опустился, встал на одно колено и приложился губами к морщинистой ладони.

– Да перестань ты, Жерон, я тебе не чужая!
– рассмеялась демоница и ласково потрепала Темнейшего по волосам.
– У, как вырос, клыкастенький мой! Успокойся, мой умный, хороший мальчик. Совсем как отец... нет, как мой сынок, твой дедушка. И характер-то тот же, зубастенький мой, и красота, и сила. Чем не правитель? А правителю иногда прощать надо и эмоциям не поддаваться. Да, чудо моё разноглазое?

Владычица, продолжая сюсюкать, заключила императора в объятия. Тот и не думал вырываться или перебивать демоницу, позволил ей чмокнуть себя в лоб и заплести волосы в косичку. Выражение лица Темнейшего тоже изменилось: он действительно успокоился.

Подняв прабабушку на руки, император бережно усадил её в принесённое придворными кресло и встал рядом.

Наитемнейший обиженно засопел: внучатый племянник лишил его законного места. Но препираться при свидетелях было ниже достоинства повелителя.

– Наф - сволочь редкостная, согласна, - неожиданно резко произнесла Владычица.
– Правильно сделал, что проклял. Ведь проклял, надеюсь?

Император кивнул.

– Вот и хорошо, не снимай. Нет у меня больше внука.

Демоница сплюнула на землю и растёрла плевок каблуком.

– Матушка...
– начал было Наитемнейший, но умолк, наткнувшись на жёсткий взгляд Владычицы.

– Молчи, Анарфус!
– в голосе демоницы прорезался рык.
– Не я, а ты вырастил такого сына. Он преступил закон и понёс наказание в честном поединке. Обсуждать нечего! Иди, позаботься о погребении.

– А мы с тобой, - тон Владычицы вновь сочился теплом и любовью, теми же, что и во взоре, обращённом на императора, - поболтаем. Я тебя сколько веков не видела? Совсем забыл старушку!

Темнейший покаянно вздохнул и уселся у ног Владычицы.

Повелитель демонов же удалился хоронить Иоанафана. Проклятие было уже не обратить.

Вивиен ФасхХавел, Владычица, утопала в звериных шкурах кресла и маленькими глотками пила из старинного гранёного фужера рубиновое вино.

Весело потрескивало пламя камина, играя с прикорнувшим у решётки гулем. Тот испуганно жался к ногам демоницы. Та улыбалась и отпихивала его обратно.

– Для кого вы прикармливаете этого падальщика?
– стоявший у камина император дал гулю пинка, и тот с воем забился под кресло Владычицы.

Гули

традиционно селились вокруг погостов и недаром звались кладбищенскими шакалами. Их не уважала даже нечисть, не говоря о людях и высших тёмных. Уродливые, с облезлой шерстью, они вызывали брезгливость.

– Да так...
– уклончиво ответила Владычица.
– Дело одно есть.

Император не стал уточнять и отхлебнул из бокала. Прабабушка позаботилась о том, чтобы там плескалось не только вино, но и свежайшая кровь.

Облизнув губы, Темнейший поинтересовался:

– Изгнал?

Речь шла о Наитемнейшем. Император предполагал, что дядя не пожелает видеть и слышать его, по крайней мере, тысячу лет. Однако ошибся.

– Анарфус, конечно, отец, но Ионафан никогда не пользовался его любовью. Паршивая овца.

Владычица выгнала гуля: дальнейший разговор не предназначался для его ушей.

– Бригиатта рыдает в голос, Гонория шипит и плотоядно косится на твоих тёток с намерением вырвать им волосы, а Анарфус спокоен. Он сам проводил сына во Мрак и запретил тебе мстить. Я собственными ушами слышала. Ионафан признан проклятым.

Император удивлённо поднял брови и, прищурившись, поинтересовался:

– Ваша работа, прабабушка?

Владычица покачала головой и передала желание Наитемнейшего видеть внучатого племянника.

– Но извиниться - извинишься, - напомнила демоница.
– За то, что от Ансуса отмахивался. А чтобы другие, та же, Гонория, тебя не трогали, - хитро подмигнула Владычица, - мы сейчас кое-куда сходим. И с другом помирись.

Император кивнул. Разговор с Асварусом предстоял тяжёлый, но Темнейший не собирался его откладывать.

Владычица поднялась и повела правнука по дворцовым коридорам и галереям. Встречные демоны кланялись им и желали всех жизненных благ.

Луна серебрила сад, переливалась в воде открытой купальни. Скрытая от посторонних глаз десятками заклинаний, она располагалась во внутренних, личных покоях Наитемнейшего. Император недоумевал, зачем прабабка привела его сюда и заставила притаиться позади зелёной изгороди. Владычица в ответ только таинственно улыбалась, намекая, что вскоре любимый правнук станет не двадцать третьим (смерть Ионафана приблизила Темнейшего к трону), а двенадцатым среди наследников дяди.

– Природа не терпит пустоты, - добавила Владычица, приложила палец к губам и раздвинула ветки.

В Лунном мире, погодой с помощью специального генератора управлял Наитемнейший. Сейчас, когда в Солнечном мире хозяйничала зима, здесь царила поздняя весна: Анарфус ФасхНамин предпочитал встречать Новолетье среди благоухания цветов. Возможно, потому, что их обожала Гонория - единственная, но любимая супруга Наинтемнейшего. Сорвать букет в саду было проще, нежели наколдовать его.

К купальне подошла демоница в лёгком халатике, скинула его и, обнажённая, погрузилась в воду.