На стальном ветру
Шрифт:
– Я мог бы пойти с тобой.
– Или ты мог бы остаться здесь и попытаться удержать свой бизнес на плаву.
– Мне на несколько месяцев задержали уплату комиссионных, - признался Педру.
– Вот именно.
– Значит, еще неделя или две ничего не изменят, не так ли?
– Нет, категорически нет.
– Поговори со своим приятелем с рыбьим лицом. Скажи ему, что это очень просто. Если он может перевернуть мир, чтобы заставить тебя отправиться на Венеру в мгновение ока, он, безусловно, сможет найти место для другого пассажира. Я очень недорогой. Я даже сам заплачу за выпивку.
– Мекуфи на это не пойдет.
– И ты не узнаешь этого наверняка,
– Он улыбнулся ей, поднял свой бокал и сделал глоток.
Пару дней спустя они сели на поезд с магнитной подвеской из Лиссабона, затем черно-желтый пассажирский дирижабль с терминала магнитной подвески доставил их в море, к основанию одной из атмосферных труб. Они поднялись на борт шаттла на уровне моря, через герметичный стыковочный док. Корабль уже находился в вакууме, готовый к отлету. Двигатель был абсолютно бесшумным и плавным - Чику напряглась, пытаясь уловить хотя бы отдаленный гул, когда они набирали скорость, но был слышен только белый шум кондиционера и негромкий разговор двух тамильских бизнесменов чуть дальше по салону.
Челнок поднялся из трубообразной пасти дымохода и продолжал подниматься. Затем он перешел в настоящий космический полет, и до встречи с проходящим мимо кольцевым лайнером оставалось час или два. Это было похоже на более толстую и безвкусную версию лайнера, который когда-то доставлял Чику на родильные орбиты. Он был белым с золотой и платиновой отделкой. Огромные части его мельничного колеса вращались в противоположных направлениях, имитируя различные силы тяжести на планетах. Другие компоненты - центральные сферы и цилиндры - оставались статичными. Это напомнило Чику чрезмерно изысканный свадебный торт.
Три дня полета на Венеру едва дали им время распаковать свои сумки. Лайнер был настолько огромен, что потребовались бы недели или даже месяцы, чтобы исследовать все его променады и галереи, извилистые ряды бутиков и ресторанов. Чику и Педру довольствовались помещениями корабля, приспособленными для земной гравитации, но даже тогда предстояло исследовать слишком многое. Бродя по залам, Чику наткнулась на репродукцию картины Ватто "Отплытие на Китеру". В картине чувствовалась меланхолия, несмотря на - или, возможно, из-за - ее странно противоречивого сюжета: резвящиеся нимфы и купидоны, группы задумчивых влюбленных, которые, казалось бы, готовятся сесть в лодку, чтобы покинуть этот ветреный остров Аркадии, а не прибыть туда. Значит, это не посадка, а прощание.
Мать Чику всегда была категорична в вопросах искусства. Ей было интересно, что сказала бы Санди об этой картине.
Часы поглощали друг друга. Периодически Мекуфи проверял, все ли в порядке с воспоминаниями Чику. Педру связался по чингу с Землей, чтобы завершить кое-какие дела, пока задержка во времени не усложнила это. Когда они были вместе, им было о чем поговорить. Чику не собиралась вмешиваться в дело Джун Уинг, пока не поговорит с этой женщиной. Педру в какой-то степени смирился с этим. В конце концов, у него были свои секреты.
– Давай будем честными, - сказал он на третий вечер их переправы.
– Мы многого не знаем друг о друге.
– Мы многого не хотим знать, - сказала Чику.
– Говори за себя. Но я надеюсь, что мы сможем быть более открытыми, когда все это закончится.
– Когда я буду готова поговорить о Джун, ты узнаешь об этом первым. Но это сокращает оба пути. Кто ты такой на самом деле? Как ты оказался в этой студии, со всеми этими связями? Ты не из Лиссабона, а если и так, то много путешествовал. Ты говоришь на суахили, зулу и еще бог знает на чем, с расширением или без него. Ты сочиняешь громкую песню и пляшешь о моем полете на Венеру, но оказывается, что тебя ни в малейшей степени не беспокоят космические путешествия или невесомость.
– Я был где-то поблизости. Кое-что натворил.
– Я хотела бы знать об этом.
– Ты могла бы запросить расширение и узнать большую часть информации до того, как я успею допить этот напиток.
– Но это было бы совсем не то же самое, что если бы ты поделился этим со мной.
Педру улыбнулся и на мгновение отвел взгляд.
– Я делал... разные вещи.
– Что ж, это сужает круг поисков.
– Довольно интересные вещи, о которых мы поговорим в конце концов, но не здесь и определенно не сейчас. Но ты ведь расскажешь мне о Джун, правда?
– Если, конечно, будет что рассказать.
И так они кружили вокруг того, что можно было или не хотелось говорить, и по мере того, как Земля и Луна удалялись, душная, облачная сестра Земли становилась все больше.
Сначала бледная точка, очерченная полумесяцем тени, затем молочно-белый шарик, похожий на глазное яблоко с большой катарактой.
С кольцевого лайнера шаттл доставил их на одну из орбитальных станций, опоясывающих Венеру. Они не задержатся надолго. Тщательное расследование уже установило, что Джун Уинг все еще витала в облаках. Не совсем на Венере, но в одной из множества плавучих гондол, привязанных к бесконечным циклическим ветрам. Чику и Педру предложили на выбор вселиться в тела-вместилища, органические или механические, но Мекуфи предостерег их от посещения Джун в чем-либо, кроме полного воплощения во плоти. Она была очень щепетильна в этом вопросе. Итак, они спустились на шаттле Маерск Интерсолар, трансатмосферном транспортном средстве со стрелообразным острием, построенном в виде батискафа.
Шаттл скользнул в атмосферу дневной стороны, как шприц, затем щелчком сделал свой корпус прозрачным. Постепенно угол их полета выровнялся. Все прошло гладко, как на санях. Чику встала и прошлась по каюте, оставив Педру дремать. Они были еще далеко от поверхности - сорок адских километров, - но давление снаружи уже составляло откровенно абсурдные две атмосферы. Тоже был шторм, хотя шаттл сглаживал турбулентность задолго до того, как у нее появился шанс расстроить пассажиров. Венера была машиной для создания плохой погоды. Планете, у которой сутки длиннее, чем ее собственный год, требовалось восемь месяцев, чтобы повернуться вокруг своей оси, но эти подгоняемые ветром облака облетели вокруг планеты всего за десятки часов.
Гондола - место, где должна была находиться Джун, - называлась Текарохи Хай. Они почти ничего не видели до последних мгновений приближения, облака скорее редели, чем расступались, Текарохи Хай вырисовывалась, как какой-нибудь готический замок во время грозы. Это был пухлый цилиндр размером с несколько небоскребов, собранных вместе. Этот пригодный для жилья объем был лишь частью сооружения. От основания, под бахромой стыковочных выступов и платформ, тянулась чрезвычайно прочная линия, исчезавшая в нижележащих облаках, - сорок километров кабеля, прикреплявшего станцию к коре Венеры. Вверху, столь же невидимо далекие, виднелись чудовищные воздушные шары, удерживавшие платформу в воздухе. Отдельно от основного корпуса платформы располагались многочисленные турбины, получающие энергию от непрекращающихся порывов ветра. Очевидно, для их целей этого было более чем достаточно. Сотни этажей окон Текарохи Хай представляли собой огромные акры мерцающего неона.