На стальном ветру
Шрифт:
– Полагаю, во всем этом есть какой-то смысл?
– Аретузе нравилось называть нас детьми Посейдона. Сироты бури. Мы пережили худшее, что мог обрушить на нас мир, худшие последствия нашей собственной глупости, и прошли через это, как выжившие на плоту "Медузы", готовые встретить рассвет. Но штормов всегда больше, Чику. Аретуза знала это лучше, чем кто-либо другой. Вопрос, с которым нам нужно сейчас столкнуться, заключается в следующем: пережили ли мы худшее? Или есть что-то, чего мы не ожидали увидеть в будущем?
Она вспомнила о грузе чувств, который Мекуфи вложил в свою пылинку в ночь перед тем, как она отправилась к морским обитателям. Меньше недели назад, хотя это казалось невозможным увязать с огромным грузом новых воспоминаний, которые теперь отягощали ее голову.
– Вас что-то беспокоит, не так ли? Вот почему вы вдруг так торопитесь связаться с Аретузой. Вот почему я вам нужна.
– Мы увидели возможность творить добро. То, что это случайно совпало с нашей собственной потребностью... Давайте просто назовем это счастливой случайностью, хорошо?
Они находились на одном из атлантических побережий, недалеко от Азорских островов. Прогресс Чику оценивался час за часом по мере того, как разветвлялись новые воспоминания. Морской народ счел это мудрой предосторожностью. Прошло много лет с тех пор, как технологии Кворум Биндинг в последний раз разрешалось работать должным образом, и наличие средств защиты от несанкционированного доступа, которые они уже идентифицировали и нейтрализовали, не могло быть устранено. Возможны были также некоторые сбои в мнемонической транскрипции, безобидные или злонамеренные.
Но Чику, по крайней мере, не обнаружила никаких явных признаков ошибки. Воспоминания вернулись к встрече Чику Грин с представителем Эндозо на борту голокорабля "Малабар" в день взрыва Каппы, и не намного дальше. Когда она упаковывала воспоминания для передачи обратно на Землю, она отправила Чику Йеллоу только частичку своей жизни. Остальное, все, что произошло после "Пембы", было просто неявным. Хорошая жена, хороший муж, двое хороших детей и ответственный пост в законодательной Ассамблее. Чего еще она могла желать?
Странно сейчас на мгновение подумать о себе не как о Чику, а как о Чику Йеллоу, как будто в каком-то смысле она стояла вне своего собственного тела и наблюдала. Так было в первые годы их тройственного брака, но она забыла это странное чувство делокализации - как будто ее самоощущение принадлежало не какому-то одному конкретному телу, а смещающемуся, нестабильному центру масс, расположенному между ними.
И все же было некое качество, тончайший хроматический оттенок, тончайшая модуляция тембра или микроскопически измененный угол отражения, которые свидетельствовали о том, что эти воспоминания о "Занзибаре" были новым опытом, вещами, которые произошли с этой другой версией ее. Это была какая-то хитрая штука, проделанная с ее гиппокампом, чтобы дать ей возможность организовывать и ориентировать два потока переживаний. Без этого все было бы слишком запутанно для слов.
Итак, она знала, кто она такая и что с ней случилось в обоих потоках. Удерживать в голове сдвинутые временные рамки было сложнее. Это были не свежие воспоминания. Они чувствовали себя новенькими, но вот уже семнадцать лет как летели с "Занзибара".
Здесь, сейчас, на Земле, шел 2365 год. Пакет с памятью находился в пути с 2348 года - времени, достаточного для того, чтобы он вернулся домой, а затем месяцами колесил по миру, ожидая, когда его откроют. Эти события, эти вещи, которые произошли с Чику Грин, лежали так же далеко в прошлом Чику Йеллоу. Ндеге и Мпоси теперь были старше и станут еще старше к тому времени, когда какой-либо ответ дойдет до "Занзибара". Прошло бы больше сорока лет, прежде чем ее сестра получила бы ответ.
Как человек должен был справиться с этим?
Чику задавалась вопросом, чего могла ожидать от нее ее сестра. Была ли она действительно там, готовая сорок лет ждать ответа? Может ли что-нибудь иметь такое большое значение?
Шахта, ведущая под землю. Сияние голубого неба, расчерченного геометрическими пятнами. Топот и фырканье танторов, дозвуковая пульсация грохочущей утробы. Голос Дредноута, гремящий, как библейское воззвание. Женщина, похожая на свою прабабушку, сидела за штурвалом самолета. Имя - Арахна - которое может вообще ничего не значить.
Другое, Джун Уинг, которое определенно что-то значило.
И морской народ, здесь и сейчас, ожидает, что она окажет им услугу в обмен на эти воспоминания. От ее внимания не ускользнуло, что они также проявляли интерес к неуловимой Джун Уинг.
Популярная женщина, - подумала Чику.
Она сказала Мекуфи: - Вы хотите, чтобы я связалась с этим человеком, надеясь, что она сможет свести вас с Аретузой.
– Я очень рад, что вы помните это так ясно, как сейчас. Очень редко новые воспоминания вызывают некоторую путаницу с теми, которые были заложены непосредственно перед началом мнемонического сценария. В вашем случае все, похоже, протекало без осложнений.
– Я чувствую себя прекрасно. Вы что-то говорили о том, что Джун Уинг была на Венере.
– Действительно, но Джун много переезжает, собирая предметы для своей коллекции, и она не задержится там надолго. Вам следует отправиться в путь скорее раньше, чем позже, пока она все еще находится во внутренней системе.
– Я ничего не могу обещать.
– Но вы сделаете все, что в ваших силах. Воспоминания кажутся стабильными, но мы можем продолжать следить за ними на всем пути к Венере. У вас есть космический корабль?
– Я так не думаю.
– Но в юности у нее было несколько таких, в том числе изящный маленький кораблик, который она очень любила.
– В последнее время нет. Мне пришлось продать их - вот к чему это привело, быть Экинья.
– Бедная вы наша малышка, - сказал Мекуфи.
Он был всецело за то, чтобы она немедленно улетела, отправившись по огромной стеклянной трубе на орбиту, а затем коммерческим лайнером на Венеру. Чику, вопреки желанию морского жителя, настояла на том, чтобы сначала вернуться в Лиссабон. Они спорили до тех пор, пока Чику не победила.