На своей стороне
Шрифт:
Постепенно Эйнари зарабатывал кредит доверия. Жизнь на новом месте, пусть даже в такой вот ограниченной форме, налаживалась. Это куда лучше, чем отправиться на строительство Беломорско-Балтийского канала, в Карагандинский лагерь или на Колыму, не говоря уже о расстреле.
Анна, Костик, да и сам Эйнари не без удовольствия отмечали, что новый домик им очень нравился, намного больше, чем тесная квартирка в Петрозаводске. А гастрономическое изобилие вообще не поддавалось никакому сравнению. За время, которое они находились в Финляндии, Эйнари и Анна уже начинали привыкать пить кофе каждый день, что в их советской жизни было просто немыслимо.
Когда они прибыли в Финляндию, Эйнари сдерживал себя как мог – уж
Для себя Эйнари уже решил, что рано или поздно все-таки появится в Терво. Хотелось вновь обрести Родину. Каждый раз, когда Хейкконен представлял момент своего возвращения, его охватывало волнение. Воспоминания о детстве и юности щемили сердце. Неужели он сможет обнять отца, мать, сестру? Если встреча состоится, это будет сродни воскрешению. Они простились в феврале 1918 года…
За все время жизни в СССР Эйнари искренне скучал по Родине, но круговорот событий Гражданской войны, борьба с контрреволюцией и решение элементарных вопросов выживания оставляли мало времени для сентиментальных раздумий. Время ставило все новые и новые задачи. Появилась Анна, внимание было переключено на жену, потом на ребенка… В глубине души Эйнари все-таки надеялся, что сможет побывать дома.
– Дайте мне газету с объявлениями, – сказал мужчина, передавая деньги продавщице, – сдачи не нужно.
По всей видимости, в средствах этот человек стеснен не был: дорогое пальто, уверенная походка и красивая улыбка, которая не сходила с его лица, свидетельствовали о том, что он доволен жизнью. Его интересовало буквально все в Хельсинки. Однако для начала мужчина решил приобрести дом где-нибудь в пригороде и автомобиль.
Тахво Мяки прибыл в столицу Финляндии всего лишь несколько дней назад и еще не решил, чем будет заниматься. В голове крутились самые разные идеи —от экспорта леса в Европу до импорта сигар в Финляндию. Главное, чтобы это было законно, без какого-либо намека на криминал. Деньгами Тахво располагал немаленькими, по крайней мере, по меркам Суоми. Однако сам себя богачом не считал, а количество денег никогда не отождествлял со счастьем, в том числе и потому, что в своей жизни он видел необыкновенную роскошь и ужасную нищету, успел побывать в нескольких частях света и не раз заигрывал с законом. Впрочем, в тех кругах, где ему приходилось вращаться, подобная биография, скорее, была правилом, нежели исключением.
Тахво нравилось в Хельсинки, однако он не был до конца уверен, что останется здесь навсегда. Столичные финны казались ему такими неторопливыми, даже медлительными. Когда он впервые побывал в Хельсинки, было ощущение, что здесь, в этом «огромном» городе, кипит жизнь, в отличие от «лесной» Финляндии. Сейчас все наоборот – это и не мудрено, ведь последние два года Тахво прожил в Чикаго, а еще до этого жил в Гонконге, Рио, Нью-Йорке и Сан-Франциско. Почти двадцать лет он провел на чужбине, но ничуть не переживал, что в свое время Родина не оставила ему выбора.
Тахво не мог дать вразумительного ответа, зачем и почему он решил ехать в Финляндию. Однажды Мяки посетил штат Мэн, который напомнил ему родную Суоми. Какой-то огонек зажегся тогда в сердце – так захотелось побывать в родных краях, а потом возникла мысль вернуться в Финляндию навсегда.
Лет десять после того, как Тахво бежал из Финляндии зимой 1918 года, он вообще и не задумывался о возвращении. Тогда красногвардейцы потерпели поражение. Мяки попытался было уйти в Питер, но его маленький отряд попросту не смог пробиться к основным силам и морем отправиться в Советскую Россию. Опасаясь разделить судьбу
Уже весной 1919 года Тахво Мяки оказался в Бостоне. В Швеции его земляки-финны подсказали несколько адресов коммунистов, у которых можно было попросить помощи. Естественно, по прибытии в «штаты» Тахво так и сделал. Американские финны действительно помогли ему устроить жизнь первое время, тем более в их глазах Мяки был героем – он сражался за то, о чем финны-коммунисты только рассуждали, собираясь в своих уютных домиках за тысячи километров от Финляндии.
Вначале американская жизнь нравилась Тахво, но он ловил себя на мысли, что после ужасов Гражданской войны ему нравилось абсолютно все и везде. Глядя на общество, погружавшееся в эпоху «просперити», Тахво постепенно отходил от коммунистических идей. Не то, чтобы его манила американская мечта или он хотел стать миллионером, нет. Просто наскучили идеи равенства и коммунистического благоденствия в отдаленной перспективе – хотелось жить здесь и сейчас, однако это было не так-то легко.
Мяки работал обыкновенным докером в Бостоне и как простой рабочий получал незначительное жалованье. Затем он хотел попытать счастья в Нью-Йорке, но жизнь в самом богатом городе мира диктовала свои законы и правила. Тахво сумел устроиться строителем, стал зарабатывать больше, но вскоре обнаружил, что его жалованья хватает лишь на оплату жилья и еду – типичная ситуация для эмигранта.
В какой-то момент Мяки остался без работы. Он не был лодырем или слабаком, напротив – ему присущи трудолюбие и упрямство. Но глядя на роскошные магазины, богатые дома, дорогие автомобили и красиво одетых девушек, Тахво ощущал свою никчемность и испытывал разочарование. В его возрасте почти все максималисты —кажется, что в этом мире все должно быть для тебя.
Война, в которой Тахво успел поучаствовать, уже не так будоражила сознание. Он хотел жить иначе, чем ему предлагала судьба. Надо было что-то делать. Тахво знал десятки историй, как рядовые американцы становились миллионерами, развивая свое дело. Но никакого дела у Тахво не было, да и идей, собственно, тоже. Однако каждый день перед собой он видел тысячи примеров того, как люди разного цвета кожи, разных национальностей – китайцы, итальянцы, русские, поляки, немцы – с утра до ночи трудились на заводах, в доках, на стройках, и лишь немногие из них могли позволить себе какие-то излишества.
Уже через полтора месяца после творческих поисков Тахво Мяки понял, что денег у него почти нет, а найти хорошую работу даже в большом городе оказалось не таким уж простым занятием. Тогда в одном из нью-йоркских пабов, разговаривая с такими же «джентльменами», он узнал, что можно пройти отбор в армию. Тахво эта идея показалась заманчивой. В Америке у него не было ни родственников, ни близких, попытки как-то устроить личную жизнь тоже не увенчались успехом. Как раз для армии сильный и выносливый Тахво вполне годился. Очень скоро Мяки оказался в отряде морской пехоты. Здесь молодой финн показал себя самым лучшим образом. Он значительно превосходил остальных новобранцев по уровню подготовки. Командиры быстро отметили способности белокурого юнца, а за имя Тахво прозвали «вождем», уж больно оно звучало на индейский манер.