На высочайших вершинах Советского Союза
Шрифт:
вернулся к ребятам.
Они сидят, чуть спустившись и укрываясь от ветра за большим
камнем. Место это в северо-западной части вершины очень заметно
благодаря двум выступающим камням. Решили оставить здесь записку. Ее
писал я: у остальных плохо работают пальцы. Вложил ее в банку Ленца и
положил на правый камень на карнизик, придавив сверху большим
камнем.
Высота по альтиметрам 7220 (без поправки). Температуру Мишук
уже давно не измеряет — не до этого. Ленц ничего не снимает, ибо руки у
него сильно поморожены. Я взял у него лейку и сделал несколько кадров.
Пошли на спуск. Идем опять очень медленно: Виталий здорово
343
скользит. Ленц и Миша ушли вперед. Времени не больше 12 часов, точно
никто не знает: часы стоят.
У пещеры сошлись. Посидели. Виталий надел кошки, пошли вниз.
Скалы занесло снегом. Спуск стал сложнее. Прошли по снежнику и вышли
опять на обглаженные скалы. Виталий предпочел съехать по снежнику. Я
начал пересекать его. Сверху сыплются камни. Это Мишук с Ленцем никак
не могут одолеть первую стенку.
Решили спускаться по всей 40-метровой веревке по одному; я
опустился первым и хорошо. Затем Леонид. С порядочным перерывом —
Миша, Ленц и Виталий.
Пока они лезли, я решил спускаться без охранения, руководствуясь
желанием скорее попасть в лагерь, подготовить его и натопить воды для
измучившихся ребят. Спуск оказался сложным. Сверху зачем-то сбросили
мне веревку. Когда я спросил, закреплена ли она, Виталий ответил, что раз
он спускает, значит закреплена. Потом вдруг кричит «тяни!». Я потянул,
веревка натянулась и... вся слетела ко мне.
Виталий кричит, чтобы я закрепил ее за большой камень. Ого, чего
захотел! Камень этот значительно выше меня, но обмотавшись веревкой,
уже карабкаюсь вверх. Неожиданно веревка выскользнула и полетела вниз.
С замиранием сердца слежу, как она извиваясь катится все дальше и
дальше, но вот остановилась. Вниз за ней! Осторожно разгребая снег и
цепляясь за каждую неровность окал, лезу вниз. Но чем дальше, тем скалы
становятся обглаженнее и опаснее.
Сверху кричат, что не могут спуститься без помощи. Виталий слез
самостоятельно, а оставшиеся настолько ослабли и перемерзли, что не
могут ни спускаться, ни охранять друг друга. Решаюсь на опасный шаг:
тормозя ледорубом, соскальзываю вниз, метров на 15, затем еще.
Внимание, воля — все напряжено до предела.
Дальше рисковать невозможно — скалы совершенно гладки. Прошу
344
Виталия (он на кошках) страверсировать до веревки. Виталий идет на
кошках, и то разок съехал. Не отрываясь, слежу — дойдет или нет? Дошел,
взял веревку, но вернуться назад не может. Я подхожу как можно ближе и
с трудом достаю конец брошенной веревки. С концом веревки в зубах
добираюсь до более расщепленных скал.
Лезу опять вверх с тайной надеждой, что ребята в свою очередь
хоть сколько-нибудь спустятся вниз. Однако надежды мои не оправдались,
и до встречи с ними пришлось лезть порядочно. Привязался к их веревке,
укрепился и, выругав хорошенько всех, особенно Мишку, погнал вниз.
Но Мишка все же отстает. Не действует и главная угроза —
заночевать на скалах. А опасность эта стала довольно реальной, ибо уже
темнеет. О нижней пещере нечего и думать. Дай бог, дотащить их до
первого лагеря!
В выемке встретили Виталия. Еще до этого он что-то кричал.
Оказывается (по его мнению) мы прошли лагерь. Мне что-то не верилось;
спустились мы будто немного. Однако, чтобы не было худшего (уже
совсем темно), снова полез вверх искать лагерь. За мной двинулся Леонид.
Я быстро опередил его. Прощупывая в темноте выступы, пролез сочти до
начала крутых скал, вылез на гребень и... лагерь! Разгребаю: вот шкуры,
что-то завернутое в брезент, опять шкуры, кусок прорезиненной ткани,
возможно, край палатки... Это, конечно, не наш лагерь, это последний
лагерь алмаатинцев. Отдышался, дождался Леонида и вместе мы еще раз
перещупали вещи. Явно: выше этого места нашего лагеря быть не может.
Леонид на обратном пути отстает и стонет. Вот черти, сгоняли нас
зря!
Уже вблизи кричим. Ответы не ясны. Затем отчетливо донеслось:
«Мы в лагере алмаатинцев»...
Что за чертовщина, везде им мерещатся алмаатинцы. Спустились.
Ребята сидят под палатками. Место определенно наше.
345
—Вот, их палатки нашли,— говорит Виталий и ощупывает палатки.
Смотрю — палатки наши. Вот палатка Ленца.
— Да вы что, свихнулись, это же наши палатки! — говорю я.
— Нет, нет, у нас таких не было...
Мне даже жутко стало. Ясно, от всех невзгод у ребят легкий
мозговой заскок.
—У алмаатинцев и кухня, оказывается, была, — замечаю я,
доставая мету Ленца. Доказывать им что-либо сейчас бесполезно.
Вытащить Виталия и Мишку из палатки невозможно. Пришлось
разжечь мету на улице.
Ленц сидит, скорчившись под палаткой Здарского, но когда