На земле живых
Шрифт:
Хамал усмехнулся.
– Вампиры - мертвецы, а Мормо жив и наделён прекрасным аппетитом. У него склонности вампира, он может обернуться нетопырём, но никаким чесноком вы его не отпугнёте. Скорее, этим покажите, что его суть вам известна и разозлите. А злить дорогушу-Августа опасно. Натура там глубокая... Не делайте ничего, ведите себя, как обычно.
– Вот пакость...
Хамал неожиданно напрягся.
– Невер?! Вы о чём это?
Морис вздрогнул и потёр лоб рукой. Он задумался об этом ещё у себя в имении, а сейчас слова Хамала просто вдруг осветили такую-то часть его внутренних потаённых знаний, в которых он не отдавал отчёта даже самому себе.
– 'Все развратились и непотребны были...' - еле слышно проговорил он.
– Вы видели пятно на лице Мормо, Хамал?
– Гиллель кивнул.
– Такое же было у Виллигута, на локте. У Хеллы Митгарт оно на шее, где яремная вена. Такое же было на груди Лили, - он брезгливо поморщился.
– В общей бане я видел такое же на плече Нергала, на бедре у Митгарта, у Риммона в районе седьмого ребра. И у вас, Хамал, на запястье, - Гиллель отодвинул манжет и посмотрел на руку.
– И, что удивительно, форма - подковы - у всех одинакова. Или копыта дьяволова, Бог его знает... У себя я такого не видел, но когда избили Эммануэля, на его спине, у правой лопатки я опять увидел такое же пятно. Это натолкнуло меня на мысль...
– Ясно. Вы нашли пятно и у себя? Я, кажется, даже помню, где...
– Угу. Я его там и обнаружил.
– Морис почесал нос, а Хамал усмехнулся.
– Пришлось смотреть в карманное зеркало, стоя нагишом перед трюмо. Да, там оно и оказалось.
– И что это может значить?
– Не знаю, - Невер сегодня явно изумлял Хамала, то и дело останавливавшего на нём взгляд своих внимательных недоумевающих глаз, - но мне кажется, что все мы в той или иной мере... оборотни.
В гостиной повисло гнетущее, тягостное молчание. Первым пришёл в себя Сиррах.
– ... Вздор, Невер! Чтобы девушки, или Ригель, или я? Не умею я ни в кого превращаться!! Вздор это всё.
– Риммон был просто шокирован. Помолчав несколько мгновений, он добавил тише, - в любом случае, если оборотень и есть - он всего только один...- он неожиданно осёкся.
– Эрна?
– Хамал наклонился над Риммоном. Его глаза странно блеснули. Он и сам знал это, но предпочитал не распространяться.
– Почему вы о ней вдруг вспомнили?
Риммон восторженно поглядел на Гиллеля.
– Действительно мысли читает...
– Риммон, умоляю вас, сейчас не до пустяков!
– Ладно-ладно. Я просто вспомнил, что когда мы с Эстель и Симоной обыскивали комнату Лили, вдруг появилась Эрна...
– Ну и что?
– А ничего. Просто, когда Эстель меня позвала, и я понял, что они хотят, я наружную дверь в их гостиную запер. Запер и засов задвинул. Она, что, сквозь стену прошла?
– Хамал и Невер ничуть не удивились сообщению, но Эммануэль недоумённо взглянул на Сирраха, - а Митгарт?
– неожиданно спохватился Риммон.
– Я своими ушами слышал пистолетный выстрел в его комнате на Рождество. Сказал, вешалка упала. Как будто я не отличу звук падения вешалки от выстрела... И мой Рантье, как увидит его или Нергала, захлебывается лаем, аж шерсть искрит на загривке! С чего бы это?
– А... Эстель?
– Хамал не сводил с Сирраха тёмных глаз.
– ...Что... что ... Эстель?
– растерянно прошептал Риммон.
Хамал молча ждал, не сводя глаз с Сирраха. Риммон занервничал.
– Ваша Эстель - принимает чужой облик, не так ли?
– ...Моя... моя Эстель? Вы с ума сошли, Хамал!! Никакой она не оборотень! Ничего подобного, просто баловство! Ну, просто... в полнолуние иногда... полетает на метле. Сущие пустяки это, уверяю вас. Не умеет она принимать чужой облик... Я бы знал.
– Торопливой скороговоркой пробормотал Риммон.
Невер, Хамал и Ригель потрясённо переглянулись. Сиррах поспешно продолжил:
– А малютка-Симона?!! Вы когда-нибудь слышали, как она гадает на своём хрустальном шаре? Это же дьявольщина!
– Мне казалось, что вы и сами, Сиррах, в некотором роде - адепт дьявола.
– Хамал сморщил нос и впился глазами в Риммона.
– По крайней мере, вы-то уж нергаловы чертослужения посещали, это точно.
– Я? Чёрта с два!
– Сиррах даже задохнулся от возмущения.
– Ну, был там пару раз от скуки. И что? После той фенрицевой мерзости на этой ...как её... их мессе, его скандала в борделе и попытки отравить моего пса, - я послал негодяя ко всем чертям собачьим с его дьяволом и ночными оргиями!!
– Фенриц пытался отравить вашего Рантье? Зачем, Господи?
– Хамал даже привстал от удивления.
– Понятия не имею, но я случайно увидел, как он бросил в тарелку псу кусок мяса. Хорошо, что собаку выгуливали. Выскочила крыса, схватила кусок - и тут же в корчах издохла. Свинья ваш Нергал.
Хамал задумался.
– Свинья? Он вообще-то вервольф. Впрочем, одно другого, безусловно, не исключает. А ваш Рантье...извините, я не разбираюсь в породах, кажется, лайка?
– Ну что вы, Гиллель! Рантье - овчарка, волкодав.
– А-а-а...
– Подумать только!
– вернулся к теме Сиррах.
– Я не поверил Митгарту... Фенриц - свинья. Ну, можно напиться. С кем не бывает? Но избить несчастную Жанет? Ещё и упиваться этим? Ударить женщину? Я просто поверить не мог...
– На лице Риммона отпечаталось полное недоумение и жесткое неприятие фенрицевых забав.
– Но теперь всё ясно...Волк - он и есть волк.
Хамал, закусив губу и побелев, промолчал, с трудом слегка кивнув головой в знак согласия, а что касалось Мориса де Невера, то, припомнив Эрну, он, спокойно взглянув на Сирраха, мягко улыбнулся и благодушно проговорил:
– Мерзость, конечно, но Фенриц есть Фенриц.
Его поддержал и Эммануэль, заметивший, что сочетание в инфернальной натуре Нергала черт свинских и волчьих при всей их внутренней антиномичности - вопрос сугубо академический.
– Ну, а что вам напророчила Симона, Сиррах?
– Невер был явно заинтригован.
Риммон снова замялся.
– Предсказали ему всего-навсего денежные расходы и опасность пожара, поразило же нашего дорогого друга совсем не это.
– Хамал улыбнулся, радуясь возможности сменить неприятную для него тему. Риммон смотрел на него с выражением экзальтированного восторга.
– В его прошлом обнаружились наилюбопытнейшие факты. Когда ему их изложила Симона, он и сам стал наводить справки. Всё подтвердилось, не так ли, Сиррах? Его отец - Бегерит Риммон - обладал феноменальной меткостью, проще говоря, не промахивался вообще никогда. А мать Сирраха заклинала пламя, подчинявшееся ей, как змея - факиру. Впрочем, надо отдать должное Сирраху - он действительно, рано осиротев, ни о чём не знал. Симона через свой хрустальный шар может разглядеть забавные вещи... Кстати, Риммон, вы ведь тоже феноменально метки, не правда ли? Третьего дня вы подстрелили лису с шестидесяти ярдов.