На земле живых
Шрифт:
Хамал понял, как достигается власть. Хладнокровно просчитал всё. Безошибочно и методично. Но власть почему-то стала ненужной. Он не хотел управлять ни Риммоном, Невером и Ригелем, - ни Нергалом, Митгартом и Мормо. Первыми - потому, что они ... ему нравились. Последними - потому, что они не нравились ему. Повелевать теми, кто тебе дорог, - утомительно. Все равно, что нянчиться с детьми. Править теми, кого презираешь - унизительно и противно. Все равно, что возиться с пауками.
Годами он прагматично умножал состояние, оставленное дедом. А зачем? Кто жаждет денег? Те, у кого их нет! Нищие. Разве ему нужны деньги? Смешно. Хамал пустыми глазами уставился в окно. ...А что ему нужно? Что нужно искать? К чему стремиться? Каждый стремится
Наслаждение? О привычных ему чувственных удовольствиях он в последнее время, после памятного ему разговора с Эммануэлем и реплики Сирраха о Нергале, не хотел и думать, почти исключив их из сферы мышления. Странно, но отказ от них дался ему легче, чем он предполагал. 'Wollust ward dem Wurm gegeben, und der Cherub steht vor Gott'... Сладострастие - удел червей, херувим же предстоит Богу... Раньше его смешили эти шиллеровские строки... Вспоминая теперь кое-что из того, что раньше возбуждало его, он не ощущал ничего, кроме мучительного стыда. 'Вы ... развращены и очень несчастны'. Хамал болезненно поморщился. К тому же... Если Невер в ночь смерти Виллигута спросил себя: 'Чем я лучше Нергала?', то не больше ли оснований у него задать себе тот же вопрос? Тем более, что на некоторые из практикуемых им мерзостей у Нергала просто не хватило бы фантазии... Гиллель сжал руки в кулаки. Да, это-то и бесило. Он искренне считал Нергала выродком и ублюдком, но чем он, Хамал - лучше этого ублюдка? Он снова болезненно поморщился. К черту! Забыть и не вспоминать!
...Быть может, познание? ... Но знаний, как и денег, ищут те, у кого их нет. Глупцы? Да нет. Почему нет? Иные головы так набиты познаниями, что для собственных мыслей места уже не остаётся. Никто никогда не познал того, что спасло бы его от конца, обесценивающего всё. Образование - да, но вечное познание, как смысл жизни? Бессмыслица. Ну, опустят в могилу гроб с эталоном мудрости. И что?
Гиллель вспомнил Риммона. А так ли действительно важно, что он ничего не знает о Голубом Цветке Новалиса? Он наделён природным, живым умом, и Новалис ему ничего не добавит. И так ли неправ Ригель, ничего не желающий слышать о Клемансо? Он кроток и мудр, и ведь далеко не всегда быстрый и обогащённый многими знаниями ум Хамала находил ответы на его вопросы. 'Составлять много книг - конца не будет, и много читать - утомительно для тела'. Проповедник-то прав...
Итак, ищущий сугубых знаний - глупец. Значит, ищущий власти - раб? Верно. Кем он сам был ещё в сентябре?
Ищущий славы, стало быть ...ничтожен? Да, пожалуй. Сколько самодовольных и самовлюбленных паяцев карабкалось на эти олимпы, своей славой зачастую просто бесславя эпоху...
Но где-то должна же быть она, вершина? То, стремление к чему не унизит, и не будет свидетельством ограниченности Духа. Свидетельством ничтожности. Что это? Жизнь не может быть бесцельной. Интеллект восставал против собственной аннигиляции и лихорадочно искал выход. На лбу Гиллеля пульсировала тонкая голубоватая вена. Где то, что делает великим? Что это? Что даёт подлинное величие? И есть ли оно вообще?
Да, оно есть, он видел. Перед мысленным взором Гиллеля Хамала ему навстречу по тёмному коридору, неслышно ступая по гулким плитам пола, шёл Эммануэль Ригель. Ну да. Вот что есть у этого нищего испанца без роду и племени! Величие! Гиллель опустил голову, с удивлением обнаружив, что все ещё сжимает том Макиавелли. Отшвырнул его на подушку.
Обладающий подлинным величием не интересуется Клемансо.
Обладающий подлинным величием умеет любить.
Обладающий подлинным величием говорит, что никто не сможет оправдаться тем, что не нашёл Бога
Глава 25.
'Я б чертыхался на чём свет стоит,
Когда бы не был сам нечистой силой!'
И.В. Гёте 'Фауст'.
...На Центральной башне пробило полночь.
Прошло ещё около получаса, и под арочными потолочными стропилами коридора послышалось шуршащее эхо осторожных шагов Мормо. Углубившись в тень арки, он сцепил пальцы и резко вывернул над головой кисти рук. Мгновение - и под готическими сводами запорхала крохотная летучая мышь.
Мормо всегда был осторожен. Догадливый мог бы задаться вопросом, оттуда появилась эта тварь в середине зимы, а Августу не хотелось, чтобы такие вопросы задавались. Никем не замеченный, маленький нетопырь зацепился коготками за выступ карниза и, повиснув вниз головой, слился с полумраком стрельчатого свода.
Эрна появилась после часа ночи. Стараясь не шуметь, она, озираясь, кралась по коридору. Заслышав в отдалении шаги, она, приникнув к стене, вдруг исчезла в ней. Шаги приближались, в коридоре показался Сиррах Риммон с Рантье. Миновав пролёт, он вошёл в свою гостиную. Хлопнула дверь. Эрна вышла из стены и прошла ещё несколько шагов. Остановившись напротив двери Нергала, она растаяла.
Мормо видел достаточно, чтобы задуматься. Он ничуть не удивился увиденному, ибо его собственные дарования вкупе с экстраординарными талантами Нергала позволяли предположить подобные способности и у остальных. Но что стоило проходящей сквозь стены украсть камни Лили и убить её? Эта мысль молнией пронеслась в мозгу нетопыря и основательно застряла там. Чёрт возьми! Если его подозрения подтвердятся, этой твари не жить.
Уж об этом-то он позаботится.
Вспорхнув, Мормо облетел угол Северного портала и завис над прикрытой портьерой рамой окна Нергала. Мгновение - и двухдюймовая тварь увеличилась до размеров собаки. Зацепив когтями крыла раму, он приоткрыл её - и пулей влетел в гостиную. Комната была пуста, но дверь в спальню осталась незакрытой. Там горели свечи и слышались голоса. Он, снова уменьшившись до размеров крохотного нетопыря, юркнул под портьерный полог над дверью и завис в сумрачном углублении потолочных стропил.
Отдышавшись и успокоившись, Мормо отметил, что обещание Нергала побриться оказалось всегдашней трепотней. Но столик в спальне был весьма мило сервирован на двоих, а в жаровне у камина что-то тягуче и пряно дымилось. Будучи непременным участником фенрицевых кутежей, он понял, что это означает. Колье было вручено Эрне авансом, и уже красовалось на ней. Нергал предложил ей вина, расхваливая его прекрасный букет. Эрна отпила несколько глотков и через несколько минут её тело отяжелело, глаза помутились. Нергал деловито приступил к делу. Действие фенрицевой стряпни, которую он сам называл 'любовным напитком' и 'приворотным зельем', продолжалось больше часа. Нергал вошёл во вкус, и не было такой мерзости, которую он не принудил бы Эрну исполнить.
При этом внимательный взгляд Нергала с удивлением отменил на гладкой коже ягодиц Эрны странноватые следы, происхождение которых упиралось в ту самую ночь, когда мисс Патолс пыталась понравиться мсье де Неверу. Фенриц про себя полюбопытствовал, кто же это так постарался и подумал, что если девице нравится подобное - они с Мормо не разочаруют её.
Мормо же, повиснув вниз головой в тени потолочной балки, мог бы оценить представившийся ему редкий порнографический ракурс, но голод, не дававший покоя, мешал предаться созерцанию. Однако он терпеливо ждал, и его терпение было вознаграждено. Фенриц отправился провожать всё ещё пошатывающуюся мисс Патолс к себе, и Август неслышно полетел следом. У мраморного лестничного пролёта они остановились. Разговаривали тихо, но нетопырь прекрасно знал, что Нергал приглашал Эрну на их службу в воскресение. Не стоило и прислушиваться.