На золотых приисках
Шрифт:
лись следующим образом: около ключика нашли болотце
с бьющими со дна ключами и запрудили его плотиною,
которая открывалась лишь на время работы, а все осталь-
ное время была закрыта: за ночь в болотце успевало на-
браться достаточно для дневной работы воды.
Золотоносный песок в тачках по выкатам, т.-е. по
узкому досчатому настилу, доставлялся к болотцу. Из послед-
него ручейком выпускалась вода, шедшая затем по системе
желобов. В один из них и выбрасывался песок, пробивался
и промывался. Когда все эти приготовления были закон-
чены, Петр Иванович распорядился, чтобы с завтрашнего
дня были начаты работы. Часть рабочих попрежнему будет
бить шурфы, отыскивая жилу, а остальные — человека
четыре — займутся вскрыванием турфов, т.
– е. снятием
с золотоносных песков верхнего наносного пласта — турфа —
два накладыванием песков в тачки и доставкой их к же-
лобам, и, наконец, еще двое вместе со мной — промывкой
их. Сверх того, на моей обязанности лежало следить за
работавшими, чтобы они не таскали с лотков осевшие кру-
пинки золота, на что таежный рабочий всегда готов, что
он умеет делать с большим мастерством и чем может совер-
шенно спутать планы ведущего работы.
Рано утром меня и Петра Ивановича разбудил стук
в дверь. Это был служащий Адрианов.
— Встава-ай! — протяжно прогудел он в дверную щель
и пошел к казарме рабочих.
— Падыма-айсь, ребята, —уже веселее и повелительно
крикнул он, стуча в казарменную дверь.
Через минуту она медленно заскрипела, послышался
кашель, зевота и мирное перекидывание словечками, гро-
хот самоварной трубы и частое хлопание сапога, которым
старуха Авдотья раздувала огонь в самоваре.
Когда я и Петр Иванович были готовы, Фаина Прохо-
ровна (жена Адрианова) принесла в комнату и поставила
на стол поднос со стаканами, с молоком для чая и тарел-
кой нарезанного ломтиками хлеба, а через несколько минут
и важно клокочущий самовар. К столу подсел Петр Ива-
нович, Адрианов и я, а Фаина Прохоровпа ушла к себе
досыпать.
Петр Иванович, попивая чай, давал Трофиму Гаврило-
вичу указания, где поставить рабочих на разведку, где бить
шурфы, т. е. копать ямы, и где проводить штреки—длин-
ные рвы.
Наконец, мы отправились мыть золото. Рабочие двига-
лись один за другим по узенькой тропинке, перешли по
бревну Кундат и по продолжению той же тропинки вступили
в лес. Было совершенно тихо, тайга хранила спокойное
молчание. Заморосил дождик. Все тона и краски смягчи-
лись, расплылись, все приняло неясные очертания, сделалось
как будто прозрачным. Старые пихты, обросшие клочьями
седого мха, стояли точно окаменелые в глубокой, задумчи-
вости, простерев широкие, серо-зеленые лапы над извива-
ющейся тропинкой, как бы желая скрыть ее от чьего-то
глаза.
Через каких-нибудь полчаса мы были уже у ключика.
Часть рабочих осталась здесь, а я с двумя парнями лет
по 17 —18 прошел еще шагов пятьдесят к запруде болотца,
где стояла бутара. Трофим Гаврилович открыл шлюз,
и вода стремительно бросилась в желоба, затем в «колоду»
(длинное корыто) и на «грохот», т.-е. на железную плиту
с круглыми отверстиями, покрывающую собственно бутару —
нечто в роде деревянного ящика с покатым дном и откры-
того одной стороной для выхода воды. Дно бутары перего-
раживается четырьмя плинтусами — деревянными порож-
ками, у которых задерживаются крупинки золота. Но боль-
шая половина его осаждается еще в колоде, в которую
сваливается из тачки песок. Длина колоды около четырех
аршин, ширина — около трех четвертей и глубина около
полутора четвертей. Бутара раза в два короче колоды, но
немного шире ее.
Но вот из чащи доносится повизгиванье тачечного
колеска, и из-за поворота тропки показывается Никита,
катящий перед собою полную песку тачку. Еще минута —
и к нам в колоду валится куча песку, перемешанного
с галькой, глиной, торфом и травой.
Вода в колоде запрудилась, замутилась и вдруг понес-
лась по пескам вниз бурым потоком. Я с парнями изо всех сил
принялись шевелить пески в колоде гребками в роде мотыг,
только с отверстиями в железках для прохода воды. Мы
двигали пески вверх по колоде против струи, спускали их
вниз, снова тащили вверх и опять вниз, пока вся глина
не была унесена водой, пески тоже, и на грохоте не оста-
лась куча крупной гальки и мелкого гравия. Этот материал
сгребали с грохота гребком и лопатой на сторону, в отвал.
Не успели мы пробить одну тачку песку, как в колоду
уже летит другая, запруживая несущуюся воду. На секунду
прекращается ее журчание, и вдруг сразу она бросается
через песок и края колоды, обдавая нас мутными брызгами
и струями. Мы опять изо всех сил принимаемся разбивать
комья, протирать и промывать пески, то и дело погляды-
вая на дорожку — не приближается ли Никита с тачкой.