Набат
Шрифт:
Он зачерпнул влаги и с наслаждением выпил мелкими глотками. Бодрость перелилась в тело. Ополоснул лицо и с сожалением заставил себя вернуться. Тропинка пролегала мимо тайника.
— Поедешь с нами, — сказал он Аркадию, — а сюда едет со сменой Смольников. Усиливаем наряд.
Аркадий перекрутил в голове варианты и спросил:
— Что-то не так?
— Не так, Аркаша, — прямо ответил Судских. — В Москве готовится переворот, а на Сорокапятку нападение.
— Дожили, — оценил сообщение Левицкий. — Напрочь у россиян мозги отшибло. Разрешите остаться?
— Особой
— А я не вижу помехи, — сказал Аркадий и засмущался. — Позавтракайте, Игорь Петрович, у нас…
— А не стыдно начальника голодным в обратную дорогу отправлять? — спросил Судских и рассмеялся. — Посмотрим, чем вас Марья потчует…
Он не торопился уезжать. Во-первых, утром только стакан кефиру выпил, но важнее дождаться Смольникова, проверить экипировку, проинструктировать.
Они допивали чай, когда на территорию въехали два крытых грузовика. Прибыло до тридцати человек. Ребята выгружались молча и сосредоточенно. Левицкий приметил тяжелое вооружение, броники на всех, присвистнул.
— Не свисти, удачу спугнешь, — одернул Судских.
Смольников доложил о готовности. Втроем уточнили особенности профиля.
— Особенно учти, — напомнил Левицкий, — болотина еще мерзлая.
— А ключ жив? — спросил наконец Смольников. — Давненько не был здесь…
— Не плачься, жив твой ключ, — урезонил Судских, хотя укор понял: действительно, Смольников бывал здесь редко. Чтобы сгладить неловкость, он сказал:
— Леня, объясни свою версию Аркадию. Он с Трифом постоянно общался и может знать то, чего мы не заметили.
От того, что Судских назвал его по имени, Смольников приятно смутился. Поковырял носком сапога землю и вкратце пересказал версию о происхождении знаменитой фразы Достоевского. Левицкий молчал, домысливая.
— Ну как, Аркадий, впечатляет? — спросил Судских.
— От Трифа в данном случае я ничего не почерпнул, — неторопливо отвечал Левицкий, — но версия шикарная. Хотя нет: Триф часто повторял, что после всех потрясений на земле воцарится единоверие, так завещал Господь Бог, а завет этот привез с собой легендарный Ной. Он хранился в ковчеге Завета и дожидался чистоты веры. Иначе в ковчег заглянуть невозможно. А вот физическая сторона вопроса упрятана глубже. Древние греки вкладывали в понятие красоты законы физики на уровне макрокосма, не случайно космос и кос-метика одного корня. Тут ядерщики нужны.
— Есть уже ядерщики, Аркадий. Двурогой оказалась проблема, — разоткровенничался Судских. Достаточно разговоров.
— Ну что, по коням? — сказал он, оглядев на прощание терем. — У меня еще тайная вечеря сегодня.
5 — 25
Судских решил на званый вечер у атамана Гречаного надеть штатский костюм попроще. Выбрал серый, с бутылочной искрой, нашел себя в нем неброским и респектабельным. Кто будет среди гостей, он не знал, но военных и чинов из Управления Воливача явно с избытком.
Резиденция атамана располагалась в бывшем Политехническом институте. Это само за себя говорило о крепкой позиции казацкого куреня в Москве, и порядок, надо сказать, казачки доглядывали строго. Для них не было ни красных, ни белых, ни званий, ни заслуг: нарушил — получай. Протокол прежний — казацкая нагайка, а уж за вызывающее поведение не стеснялись намять бока. Одни хвалили казаков, другие побаивались и сходились в главном: шпана в столице перевелась.
Картинный есаул в бурке и папахе встретил Судских у входа и проводйл в небольшой залец на втором этаже.
— Генерал-лейтенант Судских! — провозгласил он от двери.
Приглашенные повернулись к нему, и Судских стоило усилий, чтобы скрыть подлинное изумление. Такого подбора лиц он не ожидал встретить.
«Гуртовой! Христюк! Бывший министр обороны! Обер-патриот Ракшин! Мама моя, ну и компания!»
— А, добро пожаловать, дорогой друг! — заспешил к нему Гречаный и чуть поодаль Воливач.
Почему-то Судских ожидал увидеть здесь обилие звезд на погонах, цацек, аксельбантов и ошибся: по своему положению знаки различия носили многие, практическое большинство, но одеты были в штатское. Ему повезло угадать униформу.
С атаманом обменялись троекратным обниманием с поцелуями, после чего хозяин сделал широкий жест руки в сторону стола:
— У нас все просто: кто хочет выпить — пьет, закусить — пожалуйста, поговорить — с кем захочет…
— Набить морду — в комнату отдыха, — вставил, склонившись к уху Гречаного, Судских, и тот взорвался хохотом, ткнув Судских кулаком под бок.
— Чертяка! Молодец! Люблю прямых!
Стол был заставлен отменной выпивкой на выбор и подобающей закуской на любой вкус. Даже четверть самогона маячила по середине стола, и поросенок красовался в стиле «лайон коучант».
— Первое и второе он всегда успеет, — перехватил Судских Воливач, — а чтобы не дошло до четвертого, я ему предложу сначала третье.
Гречаный сделал полупоклон, щелкнул каблуками и оставил Судских на попечении Воливача.
— Состав приглашенных удивил? — с усмешкой спросил Воливач.
Судских хотелось ответить словами Писания: «Как много званых, как мало избранных», но риторику придержал.
— Не то слово, — ответил тот. — Присутствие Христюка еще могу как-то предположить, а как сюда попал из-под ареста Гуртовой — выше понимания.
— Душа моя Игорь Петрович, — заговорил ласково Воливач, а смотрел с придиркой, — поскольку вы здесь, значит, все эти люди вам доверяют и вы им должны доверять, поскольку они здесь. Я бы сказал, что Гуртовой больше остальных имеет право возглавить список приглашенных. Это наш человек в звании генерал-майора, это он сделал все возможное и невозможное, чтобы награбленные в России миллиарды на семьдесят процентов вернулись назад. На эти деньги мы восстанем из пепла.
Судских поразился услышанному, но выяснить сомнения хотел обязательно.