Набоб

Фрэн Ирэн

Мадека проводили в покои новобрачной.

В глубине огромной комнаты он увидел ворох красных с золотом покрывал и трех старух, бросавших на них горсти риса. Он понял, что это и есть его юная супруга.

Мадек и Мумтаз подошли ближе.

— Вот твоя жена, — пролепетала одна из старух.

— Уходи! — Мадек указал ей на дверь.

— Мне — уйти?! Но я ее тетка! Бедная малышка потеряла мать три года назад, и именно я готовила ее к свадьбе!.. Я готовила ее для тебя…

— Мне не нужна ни ты, ни твои помощницы. Прошу вас всех уйти.

Они не двинулись с места.

— Не понимаете по-хорошему? Могу объяснить по-другому, — Мадек положил руку на эфес сабли.

— А зачем ты привел с собой девушку?

— Замолчи, старуха. Эта девушка принадлежит мне. А отныне я хозяин и той, что сидит передо мной, так что советую тебе убраться поскорее.

Женщины поклонились и засеменили к двери.

— Желаю тебе удачи! — буркнула на прощанье старуха, явно разозленная тем, что ее лишили пикантного зрелища.

Может, Мадек и не был знаком со свадебными обрядами индийцев, но он хорошо знал их поверья. А согласно одному из них, любое пожелание молодоженам перед брачной ночью может навлечь гнев богов и принести несчастье. Когда старухи покинули комнату, Мадек облегченно вздохнул и посмотрел на Мумтаз. Она поняла его взгляд.

— Идите, малышка, — прошептала Мумтаз красному вороху ткани. — Идите на чарпаи.

Девочка поднялась и покорно подошла к брачному ложу.

— Я — служанка господина Мадека, — продолжала Мумтаз. — Помнишь, я приходила вместе с повитухой навестить тебя? Ты же знаешь, что я нежно обращаюсь с девочками.

— Да, — кивнула Мария Анна.

— Что тебе давали старухи?

— Ничего.

— Тогда выпей вот это.

Она протянула девочке маленький флакон, и та выпила его содержимое, не снимая покрывала. Другой флакон Мумтаз протянула Мадеку и отошла в угол комнаты.

— Вернись. Ты будешь обмахивать меня опахалом, — сказал ей Мадек.

— Нет, Мадек-джи. В другой раз.

На ее лице появилось упрямое выражение; Мадек понял, что Мумтаз не уступит. Она прилегла на чарпаи, который приготовили для себя старухи.

Мадек начал снимать покрывала с Марии Анны.

…Когда он проснулся, девочки рядом не было. Он понял, почему Мария Анна ушла. Перед тем как заснуть, он объявил ей, что хочет вернуться на север до наступления муссона, пока дожди не размыли дороги. «Я поселю тебя в спокойном городе, где ты будешь ждать окончания муссона, — сказал он. — Тебе там будет хорошо». Сейчас она, наверное, готовится к отъезду и попрощается с отцом, который тоже собрался на север, в Лакхнау, куда его призывают неотложные дела. Мумтаз спала на своем чарпаи. Он подошел к ней на цыпочках и залюбовался. Как она напоминает Сарасвати! Та же манера подкладывать длинную косу под шею, такая же кожа, смуглая, прозрачная и золотистая. Ему почему-то вспомнилась ветхозаветная история об Иакове, которую он в детстве слышал в церкви Кемпера. Иаков служил пастухом у своего родного дяди Лавана, у которого было две дочери. Старшую звали Лия. У нее было доброе сердце, но тусклый взгляд. Иаков полюбил младшую — красавицу Рахиль и сказал Лавану: «Я буду пасти стада твои еще семь лет, если ты отдашь потом мне в жены Рахиль». Лаван согласился. Семь лет Иаков усердно заботился об овцах Лавановых, а по истечении этого срока сказал: «Теперь отдай за меня Рахиль». В честь новобрачных был устроен праздник, но Лаван обманул Иакова: ночью на брачном ложе вместо Рахили оказалась Лия. Иаков познал ее, не подозревая подмены.

Вот и Мадек думал, что женился на Рахили. Благодаря напитку Мумтаз он несколько раз познал Марию Анну, что не случалось с ним уже давно. А малышка под воздействием напитка ответила на его ласки. У дочери папаши Барбета действительно не было никаких изъянов; пушок там, где должен быть пушок; округлости там, где должны быть округлости; и теперь открыто то, что должно было быть открыто. В ее лице не было ничего такого, что заставило бы отвести взгляд. Но у Марии Анны, как у Лии из Библии, был тусклый взгляд. Мадек понял теперь, что означали слова повитухи: «Твоя невеста — Хастини» — и почему Мумтаз тогда посмотрела на него с сочувствием — он давно рассказал о своей любви к владычице Годха. Хастини, женщина третьего ранга, чуть лучше Шахини, говорит Кама-Сутра, священный текст о любви, который цитировала повитуха.

Нежная, очаровательная Мария Анна, несмотря на свои тонкие черты, на бледную кожу, на толстую косу, на пышную грудь и нежную йони, да, несмотря на свою юность, Мария Анна в сравнении с Сарасвати Падмини казалась заветренным лукумом. Обыкновенная, обыкновенная, она была до невозможности обыкновенная.

Мумтаз проснулась.

— Ты доволен, Мадек-джи? — улыбнулась она.

— Да, прекрасная Мумтаз.

Но она догадалась, что он пытается скрыть от нее свое разочарование.

— Она родит тебе хороших детей, Мадек-джи.

— Да, конечно.

— Я дам тебе еще эликсира.

— Не будем больше говорить об этом. Важно, чтобы она была нежной и покорной.

— Она такая и есть. — Мумтаз подвязала свою косу и повторила: — Она родит тебе хороших детей.

— Хороших детей, — пробормотал Мадек. — Хороших детей… — Теперь он очень сожалел о том, что не оплодотворил чрево Сарасвати, чтобы она родила ребенка, который напоминал бы о слиянии их тел. — Да, ребенка… Надеюсь, что она не бесплодна.

Мадек позвал слуг и велел отвезти Барбету покрывало с брачного ложа, в обмен тот вернул ему бриллиант.

На следующий день Мадек вместе с женой отправился на север и поселился в старом караван-сарае города Барейли, где решил переждать сезон дождей. Когда небо очистилось, он ненадолго съездил к своему тестю в Лакхнау, где установил связи с банкирами и закупил новые пушки. По возвращении он узнал от Мумтаз, что Мария Анна беременна. Эта новость ошеломила его, но не успел Мадек разобраться в своих чувствах, как ему доложили о прибытии посла из страны джатов. Этот человек сообщил, что отряды мелких тщеславных раджей совершают набеги на территорию джатов и что всем этим манипулируют англичане.

— Мой хозяин просит тебя приехать, — сказал посол.

— Мне и здесь хорошо, я никуда не поеду. А кто, собственно, твой хозяин?

— Махараджа Бадан Сингх.

— Я его не знаю. — Мадек на минуту задумался. — Страна джатов… А нет ли среди вас фиранги?

— Есть, Мадек-джи.

Разозлившись, Мадек схватил посла за шиворот.

— Что же ты не сказал об этом раньше, старый шакал! Ты боишься назвать имя твоего хозяина?

— Ты ошибаешься, Мадек-джи, мой хозяин вовсе не тот, о ком ты подумал.