Начало Руси
Шрифт:
Существенно, что венеты и «венетская» топонимика не тождественны с кельтскими названиями на той же территории. Так, самое племя венетов располагалось на полуострове, кельтское название которого Arvor или Armor (ar — предлог на, у, при, vor или mor — море), т. е. Поморье, Приморье. Столица венетов Guened или Gwenet имела кельтское название Darioritum (современное французское Vannes) [277] . Главный город соседних с венетами остиев (или осмиев) Vindana Portus (латинское название) по-кельтски назывался Duarnenez, что, видимо, означает «земля на острове» [278] .
277
Ibid. P. 618, 621, 622; W. B. S. Smith. De la toponymie bretonne Dictionnaire etimologique. Baltimore, 1940, P. 59. Ср.: П.И. Шафарик. Указ соч. Т. I, Кн. 2. С. 143 (название по-кельтски — «дубовая гавань»).
278
П.И. Шафарик. Там же; W. В. S. Smith. Op. cit. P. 45.
Положение всех трех «Венетии» вполне оправдывает «водную» этимологию. «Вся эта страна, — пишет Страбон о долине По, — богата реками и полна болот, особенно же часть, занимаемая генетами. Кроме того, эта часть испытывает воздействие моря. Ведь почти что только в этих одних частях Нашего моря происходят явления, подобные океанским, и только в них наблюдаются похожие на океанские приливы и отливы, отчего большая часть равнины наполняется озерами с морской водой. Равнина перерезана каналами и плотинами подобно так называемой Нижней земле в Египте, в то время как некоторые ее части осушены и обрабатываются, через другие, напротив, можно проехать на кораблях. Одни города здесь являются островами, другие же только частично омываются водой. Удивительно, насколько все города, которые лежат над болотами внутри страны, доступны при плавании вверх по рекам» [279] .
279
Страбон. Указ соч. С. 200.
Почти так же Страбон описывает Аквитанию и примыкающую к ней часть Нарбонны, отмечая, в частности, легкость водного сообщения между двумя морями: Средиземным и Атлантикой, особенно рекой Лигер (совр. Луара) [280] . Венеты арморейские, по сообщению Цезаря, жили прямо в самом море: на островах или на мысах, отрезаемых от суши во время прилива. На «затопляемой» земле, согласно Пифию, жили и далекие гвиноны.
Треугольник Адрия — Арморика — Балтика слишком велик, чтобы можно было предполагать взаимосвязь разных групп венетов на протяжении столетий, даже если они и происходили из одного корня. И все-таки тоненькие нити связей выявляются: это и своеобразная монополия торговли янтарем (Адрия и Балтика), и сходство образа жизни, и неизбежные встречи на море (Арморика и Балтика). Но и венетский слой, видимо, не является древнейшим во всех этих районах, и не с венетским языком должно, по всей вероятности, связывать и сам этноним.
280
Там же. С. 180–181.
Предшественниками венетов в долине реки По, согласно античным авторам, были эвганеи [281] . Эвганеи были оттеснены частично на север, частично на запад, частично, видимо, были поглощены пришельцами. Многие исследователи сопоставляют название эвганеи с обозначением одной группы лигуров — ингаиунов [282] . Присутствие лигуров на западе Галлии зафиксировано в названии главной реки этой области — Лигер. Страбон отмечает здесь различие языков: иберийский, кельтский и какие-то близкие ему, но все-таки отличающиеся [283] . Он же относит венетов, как и все прибрежные племена северо-запада Галлии, к белгам, опять-таки отличая их от собственно кельтов [284] . Античные авторы сообщают и другие факты, указывающие на глубокую древность корня «венд» в разных районах Западной Европы. Так, в лигурийской области Приморских Альп обитало племя vediantii [285] , а определение «Вада» названия Лигурийского города Вада Сабатов Страбон разъясняет как «мелководье» [286] . Согласно Полибию, река Пад (По) у местного населения называлась Боденком [287] .
281
Тит Ливий. Указ. соч. С. 3–4.
282
Ср.: Н.А. Красновская. Фриулы. М., 1971. С. 27–28. Племя стоэнов называется то эвганейским, то лигурийским. Предполагается, что около XII в. до н. э. пришли именно эвганеи, а венеты вытеснили их два столетия спустя. (В.И. Модестов также соотносил венетов и иллирийцев.)
283
Страбон. Указ. соч. С. 170, 181.
284
Там же. С. 185.
285
Paul-Marie Duval. Op. cit. P. 14 (карта).
286
Страбон. Указ. соч. С. 191.
287
Полибий. Указ соч. Т. 1. С. 156.
Иными словами, название «венеты» или его новое осмысление может быть связано с тем предшествующим населением, к которому принадлежали лигуры, может быть эвганеи, а также иберы. Не исключено, что именно эта волна индоевропейского населения еще в начале бронзового века продвинулась далеко на север и северо-восток от Иберии. Особый интерес в этой связи могут представлять позднейшие группы племен ингевонов и вандилиев.
Таким образом, весьма вероятно, что венетам предшествовала другая волна индоевропейцев, видимо, более мощная, ранее проложившая тот же путь: Причерноморье и Кавказ — Малая Азия — Средиземноморье и т. д. В связи с этой волной, возможно, находятся и синды, и фракийские синтии (инты), проживавшие на островах близ Лемноса, и тоже «народы моря» — пеласги. С этой волной может связываться тот пласт венетской лексики, которую А.А. Королев сближает с северо-западной (и иберийской), отличая от италийской [288] . Вторая волна идет, однако, по тем же путям и, видимо, имеет в основном те же истоки, только разделенные значительным временным отрезком и воздействием разных по характеру культур.
288
А.А. Королев. Новые данные о венетском языке. Античная балканистика 2. С. 16–17.
Исторически засвидетельствованы две этнические волны, прошедшие довольно широким потоком от Средиземноморья до северо-запада Европы: это мегалитическая культура III тыс. до н. э. и шедшая вслед за ней из Северной Африки и Испании культура колоколовидных кубков (XVIII в. до н. э.). Видимо, только в связь с этими потоками можно поставить широкое распространение родственной топонимики от Испании до Прибалтики, а Северная Италия и Адриатика оказываются как бы промежуточной инстанцией. Другой поток идет около XII в. до н. э. непосредственно из восточно-средиземноморских районов, включая побережье Черного моря. Этот поток этнически, видимо, был менее однородным, чем первые. В разных отношениях новое население накладывалось на предшествующую этническую карту, не закрывая ее полностью. В результате на одних территориях возникают новые народности, а на других продолжается развитие старых, сохраняющих традиции эпохи мегалитов и культуры колоколовидных кубков. Последние, видимо, более всего уцелели по окраинам континента, на островах и побережье «Окружного океана», где греческая традиция помещала киммерийцев.
Наследниками имени балтийских венедов в конечном счете оказались славяне. Большое число раннесредневековых германских источников настойчиво повторяют, что венеды, венды, винды, вандалы, винилы — это лишь разные названия предков славян [289] . А в научной литературе, за небольшими исключениями, так же настойчиво повторяется, что вандалы, равно как упоминаемые античными авторами вандилии, а также винилы-лангобарды — племена германские [290] .
289
Ср.: Гельмольд. Славянская хроника. С. 36.
290
На несостоятельность этой точки зрения указал С.П. Толстов («Нарци» и «волохи» на Дунае. С. 28–29). По его мнению, это были смешанные германо-славянские племена. В эпоху переселений оба элемента несомненно в них включались, но основа их все-таки более древняя.
Свидетельства германских авторов заслуживают самого высокого доверия хотя бы в том, что все эти племена не германцы. Но они не обязательно должны быть отнесены к славянам: просто у средневековых авторов не было иной альтернативы.
4. Проблема славяно-германо-балтских отношений
На протяжении ряда столетий история славян протекает в условиях тесного взаимодействия с германцами и балтами. К числу германских языков в настоящее время относятся, кроме немецкого, датский, шведский, норвежский, английский, нидерландский. Имеются также памятники одного из исчезнувших языков — готского. Балтийские языки представлены современными литовским и латышским. Всего несколько столетий назад исчез прусский язык.
Значительная близость славянских и балтийских языков, а также известное сходство их с германскими бесспорны. Вопрос заключается лишь в том, чтобы установить истоки такого сходства: является ли оно исконным, восходящим к единой общности, или же приобретенным в ходе длительного взаимодействия разных этносов.
В классической компаративистике представление о существовании германо-балто-славянской общности вытекало из общего представления о членении индоевропейского праязыка. Такой точки зрения придерживались, в частности, в середине XIX в. К. Цейсс, Я. Гримм, А. Шлейхер. В конце XIX в. под влиянием теории двух диалектных групп индоевропейских языков — centum и satem — балто-славянские и германские языки оказались в разных группах [291] . Со временем число мнений и способов объяснения одних и тех же фактов значительно возрастало. Во-первых, не все лингвисты признают компаративистское языкознание. Во-вторых, не все компаративисты признают правомерность деления индоевропейских языков на две диалектные группы, в-третьих, разные ученые неодинаково объясняют хронологическую глубину и природу тех или иных языковых явлений. И, конечно, лингвисты в разной мере используют археологические, антропологические и этнографические данные.
291
Проблеме посвящена огромная литература. Ср.: В. Георгиев. Балто-славянский, германский и индо-иранский // Славянская филология. Сб.1, М., 1958; Н.С. Чемоданов. Место германских языков среди других индоевропейских языков Сравнительная грамматика германских языков. Т. 1, М., 1962; В.А. Сафронов. Индоевропейские прародины. Горький, 1989.
В большинстве случаев лингвисты решают спорные вопросы за счет языкового материала, а некоторые считают даже в принципе неправомерным выходить за его пределы [292] . Последнее мнение, очевидно, должно быть отвергнуто как методологически неправомерное, поскольку исторические вопросы не могут решаться в отрыве от истории, а тем более против истории. И только в союзе с историей лингвистика способна дать весьма надежные результаты [293] .
292
Ср.: В.К. Мэтьюс. О взаимоотношении славянских и балтийских языков Славянская филология. Т. I. С. 44. Автор осудил исследователей, которые «склонны в поисках доказательств выходить за пределы языкознания — в область археологии и этнологии». По его мнению, «смешение методов и привлечение данных, почерпнутых из «несмежных» дисциплин, ни в коем случае нельзя одобрить принципиально». Последователей подобной «филологии» немало и в наши дни. А в результате филология теряет и пространство, и время, то есть хронологию развития этнических процессов.
293
С этим очевидным фактом буквально воюют наши далеко уплывшие от науки норманисты Е.А. Мельникова и А.В. Назаренко.