Начало Руси
Шрифт:
П. Шафарик был одним из первых, кто обосновал положение о тождестве славянских «волохи» или «влахи» с германскими Walh, Walsche, Walah, Vealh и др., причем и у тех и у других так обозначались кельты [358] . Нетрудно определить, почему это имя получали у славян и германцев все кельты: вольки — одно из крупнейших кельтских племен, с которыми приходилось иметь дело обоим народам. (В немецком языке название племени отразилось в той же форме в понятии Volk — народ). Но в данном случае принципиальное значение имеет установление времени, о котором говорит летописец. Видимо, П. Шафарик правильно понял летописный текст. О нашествии «волохов» на паннонских славян могли рассказывать только предания и славянские исторические песни. И первоначальная запись их была сделана, по всей вероятности, не на Руси, а в придунайских же областях (в частности в Великой Моравии или Иллирии, в которой киевский летописец видел
358
П. Шафарик. Указ. соч. С. 82–103.
359
Ср.: ЛЛ. С. 24–25 — о вторжении угров в дунайскую долину: «Седяху бо ту преже Словени, и Волохове прияша землю Словеньскую; посем же Угри погнаша Волъхи, и наследиша землю ту, и седоша съ Словены, покорише я под ся».
П. Шафарик с полным основанием полагал, что предание, использованное русским летописцем, могло иметь в виду только вторжение кельтов на территорию Паннонии, которое произошло не позднее IV в. до н. э. Перенесение этнического названия «волохи» на итальянцев (так итальянцы называются в современных чешском и польском языках) могло произойти только потому, что действительные италийцы (и римляне) были отрезаны от славян кельтскими племенами, которые в IV в. до н. э. занимали всю северную часть Аппенинского полуострова.
Кельтское вторжение с территории севернее Альп, видимо, оттеснило славянские племена из области Норика. Но восточнее этой территории складывается ситуация, отраженная летописью: волохи-кельты жили вперемешку с местными, в частности славянскими племенами. Это обстоятельство, возможно, разъясняет причины своеобразного развития этнических отношений на территории Моравии: с латенского до славянского времени там фиксируется один и тот же антропологический тип в целом славянского облика [360] . Древнейшее славянское население в латенское время подверглось здесь кельтизации, а затем (как за счет внутренних сил, так, видимо, и за счет притока части населения извне) снова славянизации.
360
Т. Алексеева. Этногенез восточных славян. С. 249.
Таким образом, летописные предания о пребывании славян на территории Паннонии и, по всей вероятности, Иллирии и Норика представляются вполне достоверными. Это не значит, однако, что славяне локализовались только здесь. Речь, вероятно, идет об одной их группе, самой западной по территориальному положению, перемещение которой на восток отложилось в памяти позднейших поколений. Но кельтскому вторжению предшествовало еще несколько волн миграций индоевропейских племен, которые вынуждали искать новые места поселений для племен, оказавшихся на их пути.
Локализация летописцем изначального расселения славян в Иллирии, видимо, опиралась на изустные предания. Но достоверность их подтверждается фактом близости языка соседей — лигуров с запада и пелазгов с юго-востока. У тех и других реки и мелководья назывались «вада», а у лигуров культ Купавона вполне совпадал со славянским Купала [361] . Да и само этническое название «пелазги» («люди моря» или «поморья») яснее всего сохранилось, как отмечено выше, именно в славянских языках.
361
См.: А.И. Немировский. Каталог этрусских кораблей в «Энеиде». ВДИ, 1978, № 1.С. 146–147.
В XIII в. в Польше и Чехии распространяется легенда о «трех братьях» — Чехе, Лехе и Русе. Легенда сразу предстает в нескольких вариантах. В Польше отцом братьев объявлялся Пан, с которым связывалось и название Паннонии. В «Великопольской хронике» XIII–XIV вв. легенда подана как некое откровение. «Поскольку поляков называют также и лехитами, следует узнать, почему их называют этим именем. В древних книгах пишут, что Паннония является матерью и прародительницей всех славянских народов. «Пан» же, согласно толкованию греков и славян, это тот, кто всем владеет… Итак, от этих паннонцев родились три брата, из которых первенец имел имя Лех, второй — Рус, третий — Чех» [362] .
362
«Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XI–XIII вв. М., 1987. С. 52.
363
См.: Г. Янушевский. Откуда происходит славянское племя Русь. Вильна, 1923.
Первое или одно из первых значительных выселений предков славян за Дунай связано с тшинецкой (тшинецко-комаровской) культурой 1450–1100 гг. до н. э., занимавшей территорию от реки Одера до Днепра [364] . Вполне вероятно, что именно в этой культуре происходит соприкосновение протославян с балтами, что объясняет и смешение двух обрядов погребений: трупосожжение и трупоположение. Первый мог относиться именно к славянам (он распространялся по Европе именно с юга, из Малой Азии), второй — к балтам. Другое перемещение славянских племен с запада на восток проходит в рамках чернолесской культуры (IX–VII вв. до н. э.), причем на археологическую культуру накладывается топонимическая карта, в которой наряду со славянскими встречаются и иллирийские топонимы [365] .
364
См.: Б.А. Рыбаков. Язычество древних славян. М., 1981. С. 220–222 (карта).
365
См.: О.Н. Трубачсв. Название рек Правобережной Украины, С. 276–282. Его же. Языкознание и этногенез славян… ВЯ, 1982, № 4. С. 18–22.
Столкновение славян с кельтами в Центральной Европе имело далеко идущие последствия для этнического и социально-экономического развития славянства. Расселившись между славянами, кельты, как сообщает летописец, «насилящем им», что не могло не сдерживать их естественного развития. Вместе с тем в славянскую культуру и язык неизбежно проникали кельтические элементы.
В сравнительном языкознании потрачены огромные усилия для отыскания следов влияния германских языков на славянские. Гораздо реже ставится вопрос о славяно-кельтских контактах (отчасти из-за узости круга лиц, имеющих представление об истории кельтов и их языке). Между тем именно широкое сравнение ранних славянских языковых и культурных особенностей с кельтскими может дать существенные результаты. Отсталость кельтологии — одна из главных причин неудовлетворительной постановки проблем этногенеза народов Европы. В более или менее благополучном положении находятся лишь вопросы германо-кельтских отношений. Однако значительная часть посвященной этим вопросам литературы — это борьба с «кельтоманией», которая чаще всего отодвигается германоцентризмом [366] .
366
Ср.: Н. Birkhan. Germanen und Kelten bis zum Ausgang der Romerzeit. Wien, 1970, S. 56, а также другие работы.
Кельтомания в XIX в. действительно имела место. Она заключалась в тенденции валить на кельтов все неясное в европейских языках и истории и проистекала из неизученности действительных кельтов. Но альтернативой «панкельтизму» обычно являлся пангерманизм. Почти всегда наличие общих языковых явлений германских и кельтских языков объяснялось существованием некогда кельтско-германской общности. Между тем нет никаких оснований предполагать такую общность. В большинстве случаев просто следует предполагать воздействие кельтских языков на германские, причем такое влияние испытал уже готский язык.
Насколько сильны традиции германоцентризма, видно на примере судьбы гипотезы А.А. Шахматова, который, по существу, впервые попытался рассмотреть славяно-кельтские контакты в древности. Речь идет об упоминавшейся выше работе, в которой автор рассматривал прибалтийских венедов в качестве кельтов, усвоивших некоторые романо-италийские и германские элементы и передавших их славянам. В результате подчинения венедам славянских племен это имя, по Шахматову, перешло на славян. Шахматов приводит большой перечень предполагаемых заимствований в славянский язык из кельтского, причем видное место среди них занимают понятия общественного и государственного порядка, а также военные и хозяйственные термины (бояре, отец, слуга, щит, вал, влат в значении великан, господин, луда в значении свинеци др.).