Начало тьмы

Рублёв Сергей Анатольевич

…Он кружил вокруг золотого идола в хороводе ритуального пляса — единственной защиты от него, гнусавый монотонный хор звучал гимном и мольбой… Мелькали блики изломанного солнца, а он все кружил, неустанно, как заведенный, и тянул эту единственную ноту. Сознание превратилось в крохотный, едва тлеющий уголек — ни черта он не освещал, а тьма периодически гасила его — но он, упрямец, разгорался вновь… Движение замедлялось, напев растворялся в низком дрожащем гуле — он смутно осознавал, что это означает… И инстинктивно сопротивлялся, потому что с каждым воротом то страшное, что было заключено внутри магического круга, оказывалось

все ближе. Он брыкался, как телок на аркане, но неумолимая сила тащила его — и он с ужасом понимал, что сила эта — в нем самом. Он сам хотел туда… Зачем? В затемненном сознании на миг приоткрылась щелка света и тут же захлопнулась — желание не нуждалось в оправдании, оно было, и все тут. Золотой удав медленно заглатывал его — и хоть бы зажмуриться перед его сияющей глоткой…

…Страх… Только страх и истерия — но больше страха… Нет, не испуг — ужас выбирался наружу, раздирая душу паучьими лапами… Он не пускал вперед, стискивая внутренности, замутняя взгляд — дракон!! Дракон!!! Человек изнемогал… Две могучие силы боролись сейчас в его мозгу, сметая все привычные путы — и, стиснутый неимоверным давлением, он за очень короткий срок постиг очень многое. Этот страх — не его. Мрогвин, это скопище призраков, запечатленных мертвой средой ПУВ, транслировал ему чувства всех людей базы! «Ну, смертушка…» — что-то дремучее проснулось в памяти, выразив себя былинным слогом. Отари словно очнулся от кошмара, узрев вокруг прозрачную синеву… Мгновенно крутнувшись, увидел станцию, уже не золотую — просто тусклый стальной саркофаг с кривящимися дрожащими очертаниями. Словно под водой бывает марево… И тут же вспомнил, что это вовсе не вода. База была неприступна — то, что ее окружало, было хуже, много хуже какого-то там дракона. Инар должна быть там — во власти этого холодного ужаса! Если она… Он с ненавистью оборвал себя, в мгновение ока устремившись к громаде базы. Не думать… Не! Думать! Иначе! Поздно! О…

…Станция словно издевалась, она не приближалась ни на метр, словно мираж — Отари не мог понять причины, и с остервенением все прибавлял и прибавлял. Он дойдет… Спасет… Интонация вдруг стала плачущей — навзрыд. Он найдет… найдет ее… Словно убеждая себя в невозможном… Уже невозможном. Но станция — вот она, близко, там есть все, что необходимо, неужели никто не позаботиться… Эш Бронтом, проклятущий рамолик, ты мне ответишь!

…Бессильная угроза затихла жалким эхом — судьбу не уговоришь, она больше, чем бог и даже дьявол…

* * *

…И вот, с медлительной безжалостностью палача первая черная трещина прорезала тело базы вдоль. Отари умер на вдохе — одни глаза сейчас жили… жили…

База агонизировала — мучительно, в облаках пузырей и беспорядке осыпающихся осколков — оторванная чаша лаборатории, оторвавшись, уходила в глубину, а базу трясло, как землетрясением — вот пошла вторая трещина… Клубы пузырей скрыли ее — оболочку продолжало корежить, словно жертву остервенелого садиста… И Отари понял, что происходит перед ним. Мрогвин, создание людей, напал на базу…

…Человек отключился в Отари Ило, остался только бесстрастный наблюдатель, оцепенело следящий за саморазрушением идола. Вот полетели сверху листы обшивки — базу уже вовсю раскачивало на стебле, и она с каждым разом грузно оседал все глубже, словно вбивала себя в пасть океана. Отари начало мотать в поднятом волнении — база плясала перед глазами, а он все не отводил их, с недоумением самоубийцы рассматривая вытекающую из вены жизнь… В глазах потемнело одновременно с болью, пронзившей затылок — но ему было все равно. Его тень, отраженная в матрице ПУВ, брала верх — как и везде на этой планете. У него ничего

уже нет — мыслей о будущем, надежды, страха… Ничего. Идол низвергнут в пучину. Низвергнут собственной тенью. Он ведь был только позолочен… Настоящей была лишь тьма.

Эпилог

По сообщениям штаба Спасательной Службы, сразу после получения сигнала бедствия в близлежащих к Плону пространствах созвездия объявлено тревожное положение 2-й степени. Все находящиеся там корабли переходят во временное подчинение штабу СпаС. В настоящий момент спасательная эскадра состоит из двух штатных драйверов СпаС и следовавшего рейсом на Денеб лайнера «Своайляйн», принадлежащего Беоте.

/Ежесекундные новости/

…За трое суток найдено еще около двух тысяч человек — в основном на близлежащих к местам базирования островах. Состояние большинства спасенных тяжелое вследствие массированного применения депрессантов. Зафиксированы несколько попыток самоубийств…

/Оперативные сводки СпаС, фильтр I/

«…вы видите… Да, это действительно крайне опасно — еще один робот стал жертвой стихии… Киберспасатели продолжают буксировку найденного неподалеку от Центрального острова геодезического экранолета. Похоже, что на нем никого нет…»

/Репортаж «Трансвизио»/

Катастрофа на Плоне, и без того привлекшая всеобщее внимание, стала основной новостью дня после заявления главы Евгенической Службы о якобы ее преднамеренном характере. По всей видимости, правительство Земли будет вынуждено собрать арбитражный суд из представителей всех созвездий, что равносильно досрочному созыву Конференции…

/Федеральная Информационная Сеть/

На сегодняшней день все основные спасательные мероприятия проведены. На орбите планеты оставлен долговременный пост наблюдения, на самой планете пущены в действие 52 робота-резидента, покрывающие своими сетями практически всю поверхность Плона. Программа спасения мертвых рассчитана на 8-10 лет…

/Оперативные сводки СпаС, фильтр I/

…И опять он видит склонившееся над ним лицо — бесконечно милое, с мокрыми глазами и носом… «Отари, Отари, ну что же ты, ну посмотри… Ну очнись, Отари! Пожалуйста!» Но, конечно, он не верит в это. И закрывает глаза, чтобы очутиться в благословенной тьме. Она одна — настоящая, все остальное — сон, химера… Однако назойливый голос не дает покоя, он упрашивает, он плачет, он ругается жуткими словами — вот скверная девчонка… И на лице мокро — это неприятно, как будто он плачет… Нет, не он… Конечно…

Тупая неопределенная боль шла откуда-то снизу — но тела не ощущалось. Была только боль — фантомная боль на месте отсутствующей части… Всего тела. Для интереса он попробовал пошевелить рукой, ничего не почувствовал — но голос вдруг прервался. Затем послышался какой-то шепот, из которого можно было разобрать лишь: «Шевелится… он слышит? Чего же…» «Ну, слышу», — устало подумал Ило. Да, так его зовут — Ило. Отари Ило. Тьма приятно расслабляла, он не мог противится ей, и вскоре вновь провалился в мягкий мешок беспамятства.