Над пылающей бездной
Шрифт:
Брукс сел на свое место, и Майлс его поблагодарил.
— Я хотел бы кое-что добавить. Когда Джегер и Нарова покинули заповедник Катави, они сделали это на внедорожнике «тойота», принадлежащем Катави-Лодж. Одновременно с этим два сотрудника отеля уехали оттуда в их «Ленд-Ровере». Несколько часов спустя тот автомобиль был уничтожен дроном «Рипер». Это убийство заказал Хэнк Каммлер, который, вне всякого сомнения, считал, что внутри находятся Джегер и Нарова. Словом, он знает, что мы идем по его следу. Охота началась. Вы охотитесь за ним, а он — за нами. Позвольте напомнить вам еще одну деталь: если вы используете что-либо из средств личной коммуникации, он вас найдет. В его распоряжении имеются самые технологически опытные сотрудники американских спецслужб. Коль воспользуетесь незащищенной электронной почтой, можете считать, что вы мертвы. Если вернетесь домой, он вас там выследит. Борьба идет не на жизнь, а на смерть. Не убьете вы — убьют вас. Всегда пользуйтесь только теми средствами общения, которые мы вам предоставили, — они надежны и зашифрованы. — Майлс обвел глазами всех своих слушателей, задержавшись взглядом на каждом из них. — Я вас уверяю: если вы вздумаете разговаривать по открытому каналу, отошлете электронное письмо в открытой сети — вам конец.
Глава 72
В пяти тысячах миль [42] от них — за Атлантическим океаном, создатель этого зла вносил последние поправки в судьбоносное обращение. Оборотни Каммлера — истинные сыны Рейха, те, кто на протяжении семи десятилетий оставались верны своим убеждениям, — были готовы получить свою награду.
Колоссальную награду.
Их час почти пробил.
Полковник Хэнк Каммлер пробежал глазами по заключительным параграфам, наводя на них последний лоск.
42
8000 км.
Собирайте свои семьи. Направляйтесь к своим убежищам. Процесс начался. Вирус на воле. Через шесть недель он начнет свою работу. У вас есть это время, прежде чем те, кто не с нами, начнут пожинать бурю. Мы, избранные, мы, немногие, стоим на пороге новой эры. Нового рассвета.
Это будет новое тысячелетие, в котором сыновья Рейха — арийцы — раз и навсегда завладеют тем, что принадлежит им по праву рождения.
Исходя из этого, мы перестроим мир во имя Фюрера.
Мы все уничтожим, чтобы создать заново.
Слава Рейха будет принадлежать только нам.
Wir sind die Zukunft.
ХК
Каммлер перечитал все еще раз и остался доволен.
Он нажал кнопку «отправить».
Откинулся на спинку своего кожаного кресла и поднял глаза на фото в рамке, висящее на стене его кабинета. Средних лет мужчина в сером костюме в полоску был удивительно похож на Каммлера своим тонким ястребиным носом, прозрачно-голубыми, как лед, глазами и высокомерным взглядом. Не вызывала сомнений убежденность обоих в том, что власть и высокий статус принадлежат им по праву рождения.
Было нетрудно представить себе, что это отец и сын.
— Наконец-то, — прошептала фигура в кресле, словно беседуя со снимком. — Wir sind die Zukunft.
Его взгляд задержался на фотографии еще на несколько мгновений, но на самом деле он уже был обращен внутрь. Глаза напоминали мрачные колодцы, заполненные непроглядной тьмой, увлекающей на свое дно все живое и невинное — все доброе и светлое, — безжалостно удушая и убивая его.
Лондон, — размышлял Каммлер. Лондон — местонахождение британского правительства, местонахождение командного пункта Уинстона Черчилля, откуда он руководил сопротивлением славному гитлеровскому Рейху, когда эти попытки казались тщетными и бессмысленными.
Эти проклятые британцы продержались ровно столько, сколько было необходимо, чтобы втянуть в войну американцев. Без них Третий Рейх, разумеется, восторжествовал бы и правил тысячу лет, как того и хотел Фюрер.
Лондон. То, что мрак начал распространяться оттуда, было очень правильно.
Каммлер защелкал клавиатурой, открывая ИнтелКом. Набрал номер, и ему тут же ответил чей-то голос.
— Скажи мне, как поживают мои звери? — спросил Каммлер. — Как дела в Катави? Надеюсь, наши слоны благоденствуют, несмотря на жадность местных жителей.
— Популяция слонов крепнет с каждым днем, — раздался ответ Фалька Кенига. Потери значительно уменьшились, особенно после того, как наши друзья — Берт и Андреа…
— Забудь о них! — перебил его Каммлер. — Ну и что с того, что они уничтожили ливанского дилера и его банду? Можешь мне поверить — их мотивы были не такими уж и альтруистскими.
— Я и сам задавался этим вопросом… — Фальк умолк. — Но как бы то ни было, они совершили доброе дело.
Каммлер фыркнул.
— Это ничто по сравнению с моим замыслом. Я собираюсь их убить, всех до единого браконьера, всех до единого торговца и до единственного покупателя — всех.
— В таком случае Берт и Андреа могли бы нам пригодиться, — настаивал Кениг. — Они хорошие люди. Почему бы нам не нанять их? Они профессионалы. Андреа уж точно искренне любит природу и животных. Они ушли из армии, сейчас ищут работу. Если ты хочешь победить браконьеров, то мог бы использовать этих людей для борьбы с ними.
— Это не потребуется, — оборвал его Каммлер. — Но они тебе понравились, верно? — В его голосе звучал неприкрытый сарказм. — Обзавелся новыми друзьями?
— В каком-то смысле, да, — вызывающе ответил Кениг. — Да, обзавелся.
Голос Каммлера смягчился, но от этого стал лишь более зловещим.
— Вероятно, ты не все мне рассказываешь, мой мальчик? Я знаю, мы можем расходиться во мнениях, однако наши ключевые интересы совпадают. Защита природы. Диких животных. Ст'aда. Это самое главное. Надеюсь, Катави ничто не угрожает?
Каммлер чувствовал колебания сына. Он знал, что Фальк его боится. Точнее, боится тех людей, которых он время от времени присылал к нему. Бойцов наподобие нынешнего нового сотрудника — жутковатого бритоголового громилы Джоунза.
— Тебе ведь известно: скрывая что-то, ты поступаешь неправильно, — продолжал увещевать сына Каммлер. — Пострадает прежде всего дикая природа. Твои слоны. Твои носороги. Наши любимые животные. Ты ведь это знаешь, верно?
— Просто… Я рассказал им о мальчике.
— О каком мальчике?
— О мальчишке из трущоб. Он появился здесь несколько месяцев назад. Но это так, ерунда… — Кениг снова умолк.
— Если это ерунда, то нет смысла скрывать что-то от меня, верно? — голос Каммлера оставался все таким же вкрадчивым, но теперь в нем явственно слышались угрожающие нотки.