Наджин. От войны к свободе в инвалидной коляске

Мустафа Наджин

Мальчики писали Al-Shaab yureed eskat el nizam! – что означает «Народ хочет свергнуть режим!»; именно это скандировали толпы протестующих в Каире. Рядом было «Башара – прочь!» и «Твой ход, доктор». Пока они расписывали стены, их заметила служба безопасности.

В течение нескольких дней было задержано еще десять подростков, всех вместе получилось пятнадцать. Их отвели в местный директорат политической безопасности. Я уже говорила, что у нас много разной секретной полиции, и все эти подразделения находились под контролем генерала Атефа Наджиба, двоюродного брата президента, которого все страшно боялись.

В 1967

году, когда Хафез Асад, отец Башара, командовал армией, произошла Шестидневная война. Тогда Израиль отобрал наши Голанские высоты рядом с Тивериадским озером на юге и горы Хермон на севере. После этого наша полиция и службы безопасности получили право арестовывать и задерживать любого на неопределенный срок без суда и следствия. Они объясняли это тем, что мы находимся в постоянном военном положении из-за «Сионистского образования» – так у нас называют Израиль. Мы воевали с израильтянами еще и в 1973 году, но нам так и не удалось вернуть назад нашу землю. Тюрьмы Асада за свои пытки получили дурную славу. Люди говорят, что умереть легче, чем находиться в сирийской тюрьме, хотя не думаю, что кто-то может знать это наверняка – оттуда не выходят.

Вскоре появились репортажи о том, что мальчишек, писавших лозунги, избивают и пытают, используя традиционные тюремные методы, такие как вырывание ногтей и электрические разряды по интимным местам. Отчаявшиеся родители, обратившись к администрации, получили такой ответ от генерала Наджиба: «Забудьте о своих детях, идите и сделайте других».

Вы можете это представить? После этого молодежь пытались организовать День ярости в поддержку тех ребят. Я видела, как Насрин и Бланд просматривали страничку в Facebook под названием «Сирийская революция против Башара Асада. 2011 год». Но власти почти сразу эту страничку закрыли. Но то, что там было, было страшно.

В районе Дераа ярко выражены племенные отношения, и арестованные подростки были родом из всех крупнейших кланов. Это объединяло. Объединяло и то, что люди там страдали из-за жестокой засухи, которая длилась уже четыре года. У местных производителей не было возможности конкурировать с дешевым товаром из Турции и Китая. Вместо того чтобы помочь им, правительство снизило субсидии. Многие были недовольны тем, что генерал Наджиб управлял этим регионом, будто это его собственное княжество.

Восемнадцатого марта, после пятничной молитвы, семьи арестованных мальчиков пришли к дому губернатора Дераа и начали сидячий протест, требуя освобождения своих детей. К ним примкнули местные общественные и религиозные лидеры. Полиция пыталась разогнать собравшихся водяной пушкой и слезоточивым газом, потом появились вооруженные отряды полиции и открыли огонь. В тот вечер убили четырех человек. Казалось, люди сошли с ума, увидев кровь. Кареты «скорой помощи» не могли пробраться к пострадавшим из-за заграждений служб безопасности, и раненых пришлось нести на руках до мечети в Старом городе, которая была превращена в полевой госпиталь.

Двумя днями позже протестующие подожгли местную штаб-квартиру партии Баас и еще несколько административных зданий. Затем президент Асад отправил официальную делегацию, чтобы выразить соболезнования родственникам убитых, уволил губернатора и убрал с должности генерала Наджиба.

Но было слишком поздно. Настал наш черед действовать. Наша революция началась.

* * *

Как и ожидалось (диктаторам точно не хватает изобретательности), первоначальным ответом Асада было послать танки в Дераа

и попытаться прекратить протесты. Возможно, из-за того, что наша армия в основном состоит из алавитов, как и клан Асадов, танки не остановились перед протестующими, как это было в Египте. Вместо этого они атаковали мечеть, которая стала чем-то вроде штаба протестующих. После этой атаки древние стены мечети все были в крови. Похороны людей, убитых в тот день, превратились в массовые шествия. Они тоже были расстреляны, еще больше людей было убито, и еще больше пришли на новые похороны.

Затем наше правительство издало указ о снижении налогов и повышении зарплаты госслужащим, что разозлило всех еще сильнее. На следующий день после этого указа собрались десятки тысяч людей. Они скандировали: «Нам не нужен твой хлеб, нам нужно наше достоинство!» В конце марта Асад выступил с речью в парламенте, назвав протестующих «религиозными экстремистами» и «террористами». «Подобные заговоры не сработают в нашей стране и не найдут поддержки у народа, – говорил он в ярости. – Мы можем сказать им, что у них есть лишь один выбор – учиться на своем провале».

Сирийцы были шокированы этим выступлением. «Он относится к нам как к предателям!» – сказал Бланд. Дераа была осаждена, но антиправительственные выступления начались и в других городах, информация об этом быстро разлеталась на Facebook и YouTube. В течение апреля и мая произошли протесты в Хомсе, Хаме, Дамаске и Ракке – от Латакии на Средиземноморском побережье до сельских регионов на севере, граничащих с Турцией, и до восточной провинции Дайр-эз-Заур, откуда поступает наша нефть.

Каждый раз протесты пытались подавить с помощью силы. Сотни людей были убиты, но это никого не останавливало. По всей стране люди кричали: «Свои души, свою кровь мы приносим в жертву тебе, Дераа!»

В каждом доме говорили только о том, что происходит. У нас даже о нежелании Мустафы жениться никто не вспоминал. Воздух был наэлектризован, чуть не дрожал. Революция! Прямо как в исторических программах, которые я видела. Мы были взволнованы до предела, и мы думали, что наконец-то избавимся от Асадов. Теперь вслух обсуждали то, о чем раньше нельзя было и подумать, и это было прекрасно! Молодежь пела насмешливые песни про клан Асадов, а я даже придумала ругательства, которые иногда произносила вслух.

Мы, курды, начали думать, что наконец-то сможем получить свой Курдистан, или Рожаву, как мы это называли. На некоторых баннерах на улицах было написано: «Демократия для Сирии, федерализм для сирийского Курдистана!» Но Яба говорил, что мы ничего не понимаем. Люди старшего поколения знали, насколько опасен режим. Они видели, что происходило в Хаме в начале 1980-х, когда Хафез Аль-Асад и его брат Рифат из-за протестов мусульманского братства разрушили целый город. Погибли, как говорят, десять тысяч человек. Асады и сейчас были готовы пойти на многое, на всё.

Режим был слеп и глух к требованиям народа. Вместо настоящих перемен Асад издавал все новые и новые указы в попытке задобрить разные слои населения. Например, он легализовал ношение никабов в школе, которые были запрещены за год до этого. Пытаясь предотвратить присоединение курдов к протестам, он подписал указ, наделяющий гражданством примерно триста тысяч курдов. Эти люди не имели гражданства с 1960-х годов. Впервые на государственном телевидении появился секретарь Асада, чтобы пожелать курдам счастливого Навруза, там даже исполнили курдскую песню.