Наедине с собой
Шрифт:
ручку, блокнот – и вперед.
Захожу в кабинет. Там, кроме хозяина, несколько человек в форме железнодорожников.
Присаживаюсь тоже. Секретарь начинает вести диалог. Речь идет о новой электричке, которую
завтра пускают по маршруту Ашхабад – Безмеин (пригород столицы, многие жители которого
трудятся в столице). Дело – нужное, но при чем здесь отдел пропаганды и агитации, который я
представляю, понять, как ни стараюсь, не в силах.
Спустя два часа совещание заканчивается. Я недоумеваю: своей ведь работы – по горло. И тут
секретарь, наконец, поворачивается ко мне:
– Отделу пропаганды обеспечить публикацию в завтрашних номерах областных газет расписания
движения электрички.
И из-за этого мне пришлось убить два часа?!!
***
Состоялось внеплановое бюро обкома. Первого секретаря городского комитета КПТ едва не сняли
с работы. Отделался строгим выговором. Причина – на заводе «Ашнефтемаш» вчера не выдали
зарплату.
Да, воистину что-то неладно в «горбачевском королевстве», если уже начались задержки с
выплатой зарплаты. У меня без малого двадцать лет стажа, однако с подобным случаем я не
только не сталкивался лично, но о таком даже не слышал.
***
К Новому году инструкторов «осчастливили» (за деньги, естественно)… бутылкой чешского пива, замзавотделами – двумя, заведующих отделами – четырьмя. По слухам, секретарям досталось по
10.
Все это противно, мерзко. Особенно новичкам, к коим в нашем отделе пропаганды и агитации
принадлежит, кроме меня, инструктор Бахрам Полатов. Надо же, в здании, олицетворяющем
равенство, братство, справедливость и т. д., – такая дикость. Какое, к черту равенство и
справедливость, если между собой столь идиотская кастовость!
Решили (нас с Бахрамом поддержал инструктор Чеботарев): больше в буфет – ни ногой. Так, практически не начавшись, закончилось мое спецпитание.
Правда, «коктейлем Гусака» – грешны! – машину первого секретаря из засады не забросали. Его в
конце рабочего дня распили – даже без рыбы.
***
Секретарь по пропаганде Махинур Оразова вернулась из Ульяновской области, куда ездила
обмениваться опытом. Единственное, что она там почерпнула, – это потребность расставить вдоль
всех трасс плакаты на расстоянии сто метров друг от друга. Фраза про 100 м повторялась
несколько раз.
Интересно, а если расстояние будет 95 или 102 м? Что изменится? И разве метраж, а не
содержание плакатов играет в этом деле существенную роль? Хотя… на скорости кто станет
читать наши «мудрые мысли»? Разве что самоубийца.
А я понял еще одно: с такими кадрами никакая перестройка ровным счетом ничего не изменит.
***
Утром в Москве Михаил Горбачев толкнул очередную речь. Спустя полчаса звонок из ЦК КПТ:
– К 14.00 передать им, сколько в области с разъяснениями положений выступления Генсека
прочитано политинформаций, проведено бесед. Я – в легкой панике. Во-первых, как за столь
короткое время (разница с Москвой – 2 часа, когда там 10, у нас 12) обзвонить все районы. И, во-
вторых, откуда пропагандисты, агитаторы и политинформаторы узнают эти самые «положения», если они все на работе? В лучшем случае, услышат вечером в программе «Время». Или почитаю в
завтрашних газетах. Так какие могут быть беседы? Это же сплошная профанация!
Но делать нечего: сажусь за телефон (инструктора на задании). Начинаю его накручивать. В
районах просят дать им хоть несколько часов, дабы они смогли собрать информацию на местах. И
они правы. Беда в том. Что этого самого времени у меня нет. В 14.00 я должен предоставить
обобщенные данные в ЦК КПТ, а они к 15.00 (в Москве – 17.00) – в ЦК КПСС.
Не исключено, я бы получил инфаркт, не вернись в сей момент в отдел инструктор Владимир
Чеботарев.
– Не волнуйтесь так, Николай Михайлович! – успокоил он меня. – Через пятнадцать минут все
передадим.
– !?
– Не торопитесь, сейчас все поймете.
Он полез в свой сейф и достал оттуда какие-то бумаги. Порылся.
– Так, – говорит мне, – пишите…
И начинает называть цифры.
– Постой, – возражаю я. – Причем здесь твои бумаги?
– Это не просто бумаги – возмущается Владимир, – а спички агитаторов, пропагандистов и
политинформаторов.
– Ну? – все еще не понимаю я, даже мысли не допуская о подтасовке.
– Что «ну», Николай Михайлович?! Записывайте – так все поступают. И опасность подстерегает
только одна: чтобы количество выступивших с разъяснением очередных тезисов, не превысило
количество населения области, как это один раз было в Ташаузе.
– А как же ЦК КПТ? – не сдаюсь я. – Вдруг проверят?
– Не смешите меня! Оно им надо?! Или других дел больше нет? Да и прекрасно там понимают, что физически сегодня «помаячить» перед народом не мог ни один активист. Но Москва требует.
Так мы и поступили – все прошло на «ура». Наши данные ушли в ЦК КПТ, оттуда – в ЦК КПСС и
к вечеру, видимо, Горбачев млел от восторга, как активно его речь повсеместно обсуждают. Тот
ли это путь к переменам?
***
На Украине один из соседей – мой годок – часто помогает матери. Чтобы как-то отблагодарить
парня, я, находясь в отпуске, спросил его, что ему нужно. Может, мол, я смогу организовать.
Смущаясь, он сказал, что ему уже давно пора на мотоцикле поменять резину, ездить на лысой. Да