Наедине с собой
Шрифт:
секретарь ЦК КПТ С. Ниязов. Речь в нем шла о ведущихся с незапамятных времен на территории
Средней Азии боевых действиях с участием русских войск. Конкретно называлось одно сражение
– взятие генералом Скобелевым крепости Геок-Тепе. Вот и учреждается день памяти погибших в
том сражении.
Позволю себе небольшое отступление. Сколько я ни жил в республике, часть интеллигенции в
кулуарах дебатировала вопрос: туркмены к России были присоединены насильно или вошли в ее
состав добровольно? Проблема – архиважная, особенно для малочисленного народа, живущего в
составе федерации. Так каков же ответ? Он в том, что правы и те, и другие. Ибо туркмены еще в
недавнем прошлом – разношерстные племена, проводящие, так сказать, собственную, не
согласованную друг с другом, политику. Те же йомуды, к примеру, просили царя взять их под свое
крыло на страх иранскому шаху, замучившему своими набегами. Племя же текинцев стояло
насмерть в крепости Геок-Тепе. Однако на факты радикалы закрывали глаза, требуя немедленной
исторической сатисфакции. Ответом на эти требования и должен был стать вышеупомянутый
указ. Такая вот краткая предыстория вопроса.
Споры в кабинете секретаря ЦК сразу же возникли по двум нюансам проекта. Первый, почему в
«День памяти» упоминается только геоктепинское сражение? Но тут как раз все было ясно: Сапармурат Ниязов – текинец, вот и возносит своих. Мы с Трубачевым отделались общими
репликами: какое дело нам, инородцам, до межплеменных распрей? Решили рекомендовать
первому секретарю внести в проект соответствующую поправку, дабы не обойти другие племена, также мужественно сражавшиеся против царских войск.
Второй нюанс – стоит ли оставлять в тексте фразу «явилась… следствием политики РУССКИХ
ЗАХВАТЧИКОВ»? Лично мне было ясно, как божий день: несмотря на то, что в указе будет идти
речь о прошлом, «русскими захватчиками» тут же станем мы, все инородцы многонациональной
республики. Об этом и сказал, осторожно выбирая фразы, дабы не обвинили в великодержавном
шовинизме. Меня поддержали даже туркмены, особенно те, кому было за 70. Они помнили
тридцатые и то, кто тогда нес народу зло, а кто – благо.
Только вернулся в редакцию, как мне по внутреннему звонит ответственный секретарь: номер
придется задержать, только что Туркменинформ заявил литерный материал, слава богу, небольшой – меньше двух страниц. Еще минут через сорок она зашел ко мне в кабинет с
телетайпной лентой в руках. По виду понял – что-то очень важное. Читаю и глазам не верю: это
Указ, уже подписанный Ниязовым. Так вот, в нем первый нюанс учли. Дабы не обострять
отношения между племенами. Определение же «русские завоеватели» оставили. Видимо, конфликт между титульной нацией и инородцами высшее руководство республики волновал мало.
Впрочем, не исключаю, кому-то он был и на руку.
Вечером, осуждая указ дома с супругой, решили однозначно: нужно уезжать!
***
Уже следующий день подтвердил правильность нашего вывода. Один из сотрудников
Гостелерадио ТССР (член КПСС, высшее образование) так прокомментировал в коридоре только
что прочитанный указ: «Русские солдаты поднимали наших детей на штыки, теперь сделаем то же
самое с вашими».
***
Чтобы получить права на вождение автомобиля, нужно представить справку о том. Что ты не
наркоман и не алкоголик. В диспансер за оной обратились я, моя супруга и инструктор ЦК КПТ
Михаил П. Прибыть за документами нам сказали через три дня. Однако товарищ отлучиться с
работы в указанное число не мог и попросил, предварительно связавшись с главврачом, чтобы его
«бумагу» забрали мы.
Пока ждали в очереди, я обратил внимание на чистые бланки, лежащие на столе. И прихватил
один. На работе его заполнил, поставив все данные Михаила Переплеснина. И вписал вердикт:
«Употребляет наркотические вещества». Наслюнявив, поставил печать профсоюзной организации
«Туркменской искры» не стал ждать появления (он по дороге домой пообещал заскочить и забрать
справку) кандидата в водители.
Вот и он. Еще раз здороваемся, обмениваемся новостями.
– Давай справку, я тороплюсь! – говорит, наконец, Михаил.
Достаю из нагрудного кармана три аккуратно свернутые бумаги. И начинаю выбирать его.
– Вот, бери! – протягиваю. – С тебя магарыч.
Михаил берет справку и начинает ее читать. Я в это время также внимательно, словно до этого
времени не было, изучаю свою. Однако боковым зрением вижу, как у инструктора ЦК начинает
лезть глаза на лоб.
– Они что там… совсем охерели?! (Трам-та-ра-ра-рам!).
– Что случилось? – «искренне» удивляюсь я.
– Да, б…, посмотри, что написали!
Внимательно читаю. И, глядя в глаза, спрашиваю доверительно:
– Вряд ли они могли допустить такую ошибку. Да еще в отношении работника ЦК. Может, все-
таки что-то было, а Миш? Мне-то ты вправе довериться. Заодно вместе что-нибудь придумаем.
Ведь права – еще полбеды. Куда хуже, если еще и с работы вылетишь!