Наедине с собой
Шрифт:
туркменского, нужно подыскивать работу.
***
Как член правления Общества знания ТССР в составе делегации летал в столицу Украины.
Возвращались рейсом Киев – Ростов-на-Дону – Ашхабад. Приземляемся в промежуточном пункте
посадки. Стюардесса, объявив об этом, просит взять с собой всю ручную кладь. Люди
недоумевают, но с третьего раза просьбе-приказу подчиняются. Я же выходить в морозную
ночную темень не собирался, а хотел передремать
желающие. Увы, нас тоже попросили покинуть самолет. Прихватив свои вещи – чужих в салоне
уже не оставалось.
Ожидаем посадки и дальнейшего полета полчаса, час. Наиболее нервные идут выяснять ситуации
у дежурного администратора. Та ничего толком объяснить не может. В конце концов, на третьем
часу нервотрепки нам говорят, что самолет, которым мы летели, принадлежит киевскому
авиаотряду. А поскольку с «горючкой» в Украине огромные проблемы, то пилоты и решили ее
сэкономить. Бросив нас в Ростове-на-Дону со словами: «Пусть туркмены за своими пассажирами
присылают борт из Ашхабада!».
Да, это уже вершина гласности и демократии. Кое-кто из пассажиров идет к руководству (ночью –
это начальник смены) и пробует получить справку о задержке рейса, дабы, предъявив ее потом, получить компенсацию за моральный ущерб. Увы, произошедшее объясняют форс-мажорными
обстоятельствами и никаких бумаг не дают. Зато обещают устроить бесплатный ночлег.
Женщинам хоть повезло. Им хотя бы хватило раскладушек. Мужикам же выдали по покрывалу и
простыне и провели в некий холл, где и предложили ложиться… на паласы. Там мы и провели
остаток ночи, а также весь следующий день. Лишь к полуночи из Ашхабада прилетел самолет, и
мы, измочаленные аэрофлотовским сервисом и свободой производственных отношений,
отправились домой.
***
В республике плавно меняют русскоязычных министров и их заместителей на туркмен. На своих
местах еще остаются трое – прокурор ТССР В. Василюк, председатель КГБ ТССР П. Архипов и
мой главный редактор В. Слушник. По слухам, прокурор уже собирает чемоданы.
***
Большинство несчастий начинается с осознания: «Меня не понимают».
***
Очередное заседание в ЦК КПТ (их в последнее время – несметное количество). Главный в
очередной раз редактор посылает на него меня, своего заместителя. И я знаю, почему. Ему, белорусу, как и я, не владеющему туркменским, невыносимо часами просиживать штаны в зале, где за все время ни слова не прозвучит по-русски.
А мне разве легче?
***
Ненавидеть легче, чем любить. А прощать?
***
Кстати, о залетных птичках – таких, как я и отношении к нам простых людей. На одном этаже в
Издательстве ЦК КПТ размещаются две главные газеты. «Совет Туркменистаны» на туркменском
и «Туркменская искра» – на русском языках. Так вот, десятки раз за годы работы из соседней
редакции ко мне приводили приехавших из провинции в поисках правды. И в «Совет
Туркменистаны» они найти не надеялись, используя ее сотрудников как переводчиков при
общении с русскими. И мы помогаем, и мы едем, и нам говорят «спасибо». Так кому мешают
русскоязычные? Никогда не поверю, что рабочим и крестьянам. Собака зарыта в другом месте. И
от этого места, право, нехорошо пахнет.
***
В одном из ашхабадских микрорайонов – трагедия. Тракторист задавил двоих малышей. И первый
вопрос, который все задают: кто он по национальности? Не пьян ли он, не сознательно ли
направил машину на ребятишек, не исправная ли она была и кто, в таком случае, выпустил ее на
линию – нет. Главное на текущий момент – национальность виновника ЧП. Неужели, думаю, несчастным родителям, потерявшим детей, станет легче, когда они узнают, что их ненаглядных
задавил туркмен, а не, к примеру, еврей? И вдруг ловлю себе на мысли: а вдруг станет?!
Сумасшествие какое-то…
К счастью (вряд ли в данном случае это слово уместно), виновником трагедии, действительно, оказался туркмен. А если бы? Боюсь об этом и думать. Так неужели это – лицо перемен?
Новый Уренгой. Гуд бай, СССР! (1991-1992)
1991 год
Энный марш-бросок в нашей с супругой жизни. В этот раз из Туркмении (Кушка – крайняя южная
точка СССР) прямо по вертикали, если смотреть на географическую карту, перебрались в Новый
Уренгой (Полярный круг). Если говорить о расстоянии, то оно составляет около 3500 километров.
Такие «броски» рекордом для меня с женой не являются. А вот перепад температур – пожалуй.
Местность, где нередки +50 в тени, мы сменили на ту, где нередки -50. Перепад в сто градусов, это, как ни «выражовывайся», без всяких дураков, не слабо.
***
Первое впечатление от Нового Уренгоя – его убожество. Город со стотысячным населением, а с
туркменским Небит-Дагом ни в какое сравнение не идет. Визитная карточка «столицы советских
газовиков» – аэропорт ни что иное как… обыкновенный деревянный барак. Изготовленная из того
же материала двухэтажная гостиница, в которой мы остановились, ночью под напором ветра так