Наемник междумирья. Вне времени
Шрифт:
— Эй, — тихо позвал я. Хрупкая фигурка корчилась на сплетенных прутьях клети, не реагируя на меня. — Эй, дамочка, — чуть повысил голос, — я поесть вам принес… Черт! — отшатнулся я, роняя миски с едой. Горячая похлебка обляпала мне руки и ноги, но я не чувствовал боли.
Из темноты клети на меня смотрели злые и отчаянно запуганные глаза незнакомки. Она не могла принять даже сидячего положения, только голову на меня подняла, вскинув взгляд. И столько было в эти глазах! И страх за свою участь и ненависть напополам с надеждой, что ее спасут. Женщина была молода и необычайно красивой. Редкой такой, роковой красотой. Порочной и хищной. Ее волосы были спутаны и даже опалены, но даже в таком плачевном состоянии, они удивляли густотой и невозможно глубоким черным цветом с синеватым отливом.
Пленница оскалила на меня зубы и попыталась встать, ее силуэт окутался дымкой и поплыл, но чтобы она не пыталась сделать, не смогла, снова упав без сил на дно клетки, прутья которой больно впивались в хрупкое истерзанное тело.
Разумом я понимал, что нельзя вмешиваться, а душа рвалась исполнить зов гипертрофированного чувства справедливости. Капитан Америка блин отдыхает рядом с моими праведными порывами, которые, кстати, меня вечно под монастырь подводят. Надо допросить кого-то из конвоиров. Я уже собирался отправится «пытать» эльфа, как вдруг уловил движение женщины. Она с трудом изменила позу, открывая моему взору маленький, аккуратный, но все-таки округлившийся животик.
Беременна. Суки! Они поймали беременную самку, а я больше, чем уверен, что передо мной не человек, а именно самка. Только не знаю, в кого она пытается безрезультатно обратиться. К чертям мою гордость! Пойду на поводу у этих высших шантажистов.
— Демоны с вами! — снова обратился я к силам, требующим от меня героических поступков, — эта последняя! И все, возвращаете меня к Кэвиру! — Поставил я свои условия и взялся руками за стальные прутья клетки.
— Сейчас я тебя вытащу, — пообещал я женщине, что инстинктивно прикрывала живот руками. — Надеюсь, я об этом не пожалею, — сокрушался я, руками разрывая каленый металл толстых прутьев. Получалось плохо. Клетка весьма прочная, словно на целого дракона рассчитана, а не на оборотня. Пришлось усиливать себя магически, закачивая в руки побольше энергии. Выломав три прута, я открыл довольно широкий проход, чтоб даже я смог в него протиснуться со своей могучей шириной плеч. Дамочка была обессилена. Пришлось мне самому залезать в клетку, чтоб добраться до нее. Телега под моим весом ощутимо просела и издала душераздирающий скрип. — Ого, милая, да тебя неплохо так помучить успели, — заметил я плохо заживающие порезы по рукам и ногам. Спина тоже была измордована. — Давай сюда, повернись, — прошу я, пытаясь взять ее как можно более осторожно. Но напуганная самочка, съеживается в комок, усиленно пряча маленький животик. Срок видимо еще совсем маленький, но уже обозначился на теле женщины. Не по-мужски я хотел поступить, только из чувства противоречия, не желая играть под дудку неизвестны мне сил. Не знаю, боги ли выбрали меня своими руками, или какие другие явления, но мне претит сама мысль, что меня хотят использовать, как длинную палку-говномешалку, чтоб самим руки не запачкать и дотянуться туда, куда не могут. И вот из-за этих моих горделивых и низких всплесков эмоций, я заставил страдать несчастную самочку, кем бы она ни была.
— Потерпи, — попросил я, вынося жертву охотников из клетки и, аккуратно спрыгнул с телеги, мягко спружинив, стараясь причинять поменьше страданий хрупкому телу.
У костра оглядел ее более подробно. По всему выходило, что ранения ей нанесли не так давно. Порезы были тонкими, но глубокими и болезненными. И плохо заживали. Я видел, как ткани пытаются регенерировать, срастись, но вместо этого края ран снова расходятся и кровоточат. И процесс этот бесконечен.
Самочка лежала, свернувшись калачиком у костра, на одной из лежанок, что заготовили себе мужики. Я отдал ей свою единственную футболку, которая прикрыла половину женского тела и еще одну, такую же леди можно было туда в эту футболку засунуть. Худо — бедно, лучше, чем голышом.
Пока я ломал клетку, освобождая беременную оборотницу на нас благополучно опустилась ночь, и поднялся неприятный ветер, вылетающий из коридора между скал. Голую кожу неприятно холодило, но я решил, что если не боюсь огня, то и от ветра ежится как-то не с руки такому крутому колдуну. Я же крутой? Сам себе задал вопрос и виновато посмотрел на женщину в моей футболке. Может быть, не выпендривайся я и приди на помощь раньше, ей не досталось бы издевательств? И кто сказал, что это круто, решать, кого спасать, а мимо кого пройти? Нет, я не крутой. Я идиот с воспалившимся самомнением.
Отстранившись от самобичевания, я все же решил попробовать помочь страдалице регенерировать. А вдруг у меня получится поделиться с ней своей энергией?
Мои руки неуверенно убрали растрепанные черные волосы с уставшего лица. Красивая. Замученная, но все равно красивая. Чорные глаза открылись, настороженно меня изучая. Тонкие руки, изрезанные ранами плотнее обняли маленький арбузик выпирающий под футболкой.
— Не бойся, — попросил я, осторожно поглаживая голову женщины, успокаивая. — Тебя никто не обидит.
Настороженный взгляд нахмурился, губа дернулась в желании то ли сказать что-то, толи нарычать на меня. Может быть она дикая?
— У тебя есть имя? — продолжаю гладить волосы, — какая твоя вторая ипостась? Поговори со мной…
Но она молчит. Боится и страдает.
— Почему твои раны не заживают, ты же оборотень? — вслух рассуждаю я, понимая, что отвечать она не будет или действительно дикая и не знает человеческой речи. Хотя это уже совсем странно. — Давай я попробую тебя подлечить, — предложил я, снова возвращая свое внимание черным глазам. Моя рука замерла на голове несчастной, вторая легла на солнечное сплетение, надеюсь, что через энергетические центры будет легче настроиться на чужую оболочку. Я прикрыл глаза, переключаясь на магическое зрение, но с мысли меня сбил тихий грудной голос женщины.
— Лионара, — еле слышно сказала она, и я от удивления даже глаза открыл. — Мое имя Лионара, темный путник.
— Что ж… А я Денис, — растерялся я. Хоть не дикая! — Почему ты не восстанавливаешься?
— Не могу, — ее голос ослаб. — Артефакты… они меня убивают…
Лионара прикрыла глаза и словно уснула, устав от непродолжительной беседы. А я отчаянно растер лицо пятерней и скосил глаза на живодеров, раскинутых тут же вокруг костра в живописном беспорядке. Покосился на котелок с едой. В животе заурчало. Но чувство вины перед женщиной, которая пострадала из-за моей мелочности заглушило чувство голода. Потом. Сначала надо помочь оборотню. Наверняка ее плоду все эти страдания матери вредны.
Значит, артефакты, говоришь…
Я начал с первого попавшегося охотника. Обшарил того с ног до головы. И обнаружил действительно целую кучу артефактов. На любой вкус. От перстней и кулонов, до перышек и каких-то сушенных какашек на ниточках. У второго тоже самое. Да у все были целые наборы замагиченных предметов. Пока я дошел до эльфа, то у меня уже собралась куча — мала всякого мелкого дерьма с непонятным целевым назначением.
Приводить в чувства мужиков я не спешил. Собственно, что мне с ними делать-то? Казнить? А кто я такой, чтобы принимать такие решения? А может быть отпустить? И скольких они еще замучают? С этими мыслями я и направился к эльфу, но меня отвлек далекий раскат грома, сотрясший небеса в ночи. Один за другим раскаты звучали, наводя на мысли о каком-то рычащем чудовище, что страдает и пытается этим диким ревом заглушить свою боль, какой бы она не была, физической ли, душевной ли… жуткое чувство короче. Но проникнуться им до конца я не успел, сбитый с ног, только что лежащим неподвижным кулем, а сейчас бодро подскочившим на ноги, уродом остроухим.
Как он избавился от своего паралича? Впрочем, ему пришлось очень постараться, чтобы снять с себя мое колдовство и потерять много времени. Зато эффект неожиданности я оценил. Сбитый с ног, в обнимку с будущим трупом я покатился по земле, усиленно пытаясь оторвать от себя этого недоноска эльфийского. Но блин, гаденыш вцепился в меня, как в родную мамку и еще пытается пнуть ногой. Что за детский сад, ей богу?! Так мы и катались, пока не влетели в костер, сбивая котел с кипящим варевом на нас. Эльф подскочил, истошно вопя от боли и струшивая с себя остатки кипятка. Я не спеша поднялся, брезгливо оттер руки, облитые похлебкой о свои повидавшие виды штаны.