Наг для мятежной Дюймовочки
Шрифт:
На самом деле у орков все не так просто с этими тычками — оказывается, есть своя система намеков, которые дама может дать кавалеру. Но я, чтобы поберечь психику, решила в эти дебри не вдаваться.
И ведь решили делать спектакль только потому, что Думдук сказал, что зазноба вождя очень это дело уважает. В остальном она хоть и строила из себя городскую, но на самом деле выросла в таком же стойбище и только последние несколько лет жила в городе — помогала кашеварить в каком-то трактире. Там она и привыкла к комфорту и захотела в нем жить. Как женщина и будущая сквола вождя, она сможет себе этот комфорт позволить и обеспечить.
— М-да… — впечатлилась я. — Кто ж знал, что в душе орчанки может проснуться такой ценитель искусства.
— Из куста? Из какого куста? — удивился шаман.
— Не бери в голову, — потрепала я его по плечу и уточнила: — А как же запах? Она же еще вроде как на это жаловалась?
На это Думдук довольно заулыбался.
— А я вот что достал! — и вытянул из кармана штанов маленький фигурный пузырек. — Мы вождя этим обрызгаем, и он завоняет как нужно!
Я взяла из его рук пузырек и аккуратно откупорила.
— А как нужно?
— Вот так, — и кивнул на пузырек. — Прежний шаман всегда им мазался, чтобы привлечь понравившуюся орчанку.
Я с интересом понюхала пузырек и чуть не упала, а в глазах потемнело — так меня сразил этот запах.
— Что это? — просипела и, пытаясь избавиться от противного амбре, потерла нос, а бутылек протянула заинтересованно таращившей глаза Нэсси.
Та любопытства не сдержала и скоро точно так же пыталась справиться с атаковавшей ее вонью.
— Это специальная жидкость из железы черного оленя, — видя нашу реакцию, нахмурился орк.
— И как? Орчанкам это нравится?
— Нравится! — выпятил грудь вперед шаман. — На себе проверял. Действует!
— Ну раз проверял… — Мы с девочками переглянулись и спорить не стали.
Вон как Асшания взбодрилась после того, как Нэсси сунула пузырек и ей под нос. Куда только грусть-печаль из глаз пропали? Тут бы воздуха свежего вдохнуть, а не о неприятностях думать.
И вот стою я в сценической позе с возведенными вверх руками, стараюсь выглядеть эффектно в новых шароварах из чьей-то занавески и смотрю на Миндяйку. Вы не подумайте, я считаю, что все женщины красивые, каждая по-своему. Но Миндяйка… она красива ну очень по-своему. Скажем так, ее красота сильно на любителя. И ведь нашелся же такой любитель! Все готов к ее ногам положить, а смотрит так, что сразу понятно — она для него самая красивая. Высокая и… квадратная. Абсолютно квадратная! Не толстая, а просто большая, габаритами мало уступает вождю. Клыки небольшие, как и у всех орчанок, но на ее лице с маленькими глазками-буравчиками и большим приплюснутым носом смотрятся очень свирепо.
В общем, я впечатлилась и поняла, что обязана помочь этим двум любящим сердцам соединиться. Иначе, чувствует моя чувствительная к неприятностям пятая точка, вождь и сама красавица на всех нас сильно обидятся и пережить нам это будет непросто.
Я сглотнула, перевела взгляд на таких же впечатленных Дитера и Нэсси, которые сегодня были моим звуковым сопровождением, и кивнула, давая знак начинать.
Нэсси поднесла к губам свирель, обнаруженную в закромах шамана, и заиграла. За ее спиной Шанас зашуршал местной разновидностью маракасов, Асшания и скептически настроенный зеленоглазый, продолжавший ненавязчиво за ней присматривать, держали в руках какие-то странные трещотки и готовились вступить в общую мелодию. Тихим «бом-бом» свирель поддержали орочьи барабаны, на импровизированную сцену вышли орки-воины, встали за мной полукругом и тихо хлопали в такт.
Дитер запел старинную балладу о любви, которую мастерски успел переделать под историю жар-птицы, на которую все охотятся, потому что она такая вся распрекрасная и приносит удачу одним своим присутствием.
Я потянулась, будто просыпаясь ото сна, и отрешилась от происходящего. Все, я на сцене. Больше не существует страхов и неуверенности, нет зрителей, есть только я и танец, по которому истосковались мое тело и душа. Повела плечами и расправила руки-крылья, изогнулась и, ловя ритм, закружилась по импровизированной сцене. Да! Это я-птица изгибаюсь, чтобы подставить длинную шею солнцу, это я-птица прислушиваюсь к какому-то шороху и срываюсь с места, спугнутая хрустнувшей под чьей-то ногой веткой. Это я-птица радуюсь свободе и тянусь за воображаемым наливным яблочком.
Магия внутри встрепенулась, оживая и давая нереальное ощущения всемогущества. Как же мне не хватало этого душевного подъема и ощущения внутреннего полета, который мне мог дать только танец! Я — птица! И танец ведет меня вперед. Под ногами ступени из воздуха, на руках воздушные крылья, и вот я уже кружусь под потолком, и меня сдерживает только натянутая ткань шатра — иначе бы точно улетела куда-нибудь в небо под звуки невероятного баритона Дитера и кружилась под луной. Тело звенело от переполнявшей его энергии, музыка пела в ушах, воздух поддерживал и ткань шатра больше не казалась непреодолимой преградой.
— Снежана! — внезапно ворвался в хоровод мыслей чей-то возглас.
Невольно обернулась и увидела горящие восхищением и напряжением глаза Аншаса. Улететь без него показалось неправильным. Рвано вдохнула, приходя в себя и осознавая, что и в самом деле чуть не умчалась танцевать под луной.
Что ж, пора заканчивать партию. Закружившись с новой силой, я вернулась в полукруг восхищенно глядевших на меня орков и с последними аккордами песни застыла на месте.
В шатре повисла звенящая тишина, а потом один из стоявших вокруг меня воинов стукнул себя кулаком в грудь:
— Она будет моей!
— Нет, моей! — толкнул его в плечо сосед.
— Моей! — завопили остальные, стоявшие полукругом воины.
Я тупо на них таращилась. Этого не было в сценарии!
А потасовка тем временем набирала обороты. На сцене появился вождь. Он, как и репетировали, принял героическую позу, стукнул кулаком себя в грудь и заявил:
— Я добуду эту жар-птицу для своей Миндяйки, и никто не сможет мне помешать! — и принялся махать кулаками, раскидывая попавшихся на пути орков.